Елена Лузина - Поиск Веры

Внезапно вернулось еще одно воспоминание. Вера жила в особняке вместе с мужем в комнате с лепниной, с потолками почти 3 метра, и тоже с двухметровыми стенами – приходилось в уральский мороз открывать форточки, до того было жарко дома! Еще в их комнате – все те же коллективные особняки, – был камин, но он не работал – труба была засорена, но Вера помнила ажурную чугунную решетку с полустершимся рисунком. У владельца дома на первом этаже когда-то была булочная, а на втором жил он с семьей. Этот дом стоит до сих пор. Цело абсолютно все. Разрушено только деревянное крыльцо. Когда родилась дочка, комнату покрасили в розовый цвет, а потолки в голубой. «Мы были счастливы там, молоды и счастливы», – вспомнила Вера.

Она очнулась, так как Настя принесла чай, мед, печенье. Чай был с травами – такой традиционно заваривают на Урале в деревне. Запахло мятой и еще бог знает чем. Вера пила и слушала.

Ирина Александровна начала свой рассказ. Со слов Насти, ее заинтересовала экскурсия, а особенно ее тема. Она хотела бы поделиться информацией. Редкость сегодня – эти семейные архивы уральских старообрядцев. Ирина Александровна происходила из рода заводчиков, была урожденной Казанцевой, потомки которых затем породнились с предпринимателями польских кровей Козловскими. Поляки имели винокуренные производства на Урале. В Екатеринбурге же сохранился один из их особняков.

Предки рода Казанцевых переселились на Урал в 17 веке из-за религиозных преследований. Не случайно старообрядцев еще называли двуперстниками, поскольку крестились они двумя пальцами или перстами, как говорили раньше. Указательный и средний пальцы скрещивались, и люди осеняли себя крестным знамением.

Отец Петра 1, царь Алексей Михайлович, проводил совместно с церковью реформы, согласно которым надлежало отныне креститься тремя перстами, как мы сегодня и делаем. Конечно, возмущению многих не было предела: как же так, мы что, неправильно веруем? Такая бестактность, а реформа проводилась грубо и жестко, быстро и беспощадно, на столетия оттолкнула многих русских людей от официальной православной церкви.

Настя, запыхавшись, вошла в комнату со словами:

– Бабушка, несу, нашла!

Она с трудом вышагивала, девушке было тяжело из-за большой коробки с надписью «Gold Star».

– Еле-еле достала. Там темень такая, в подвале, слов нет, – говорила Настя. – Ладно, что хоть лампа не перегорела. А то бы я еще долго не появилась. Все архивы нашей семьи здесь, – гордо хлопала она по коробке. – Мы почти все сохранили. То есть то, что смогла сохранить бабушкина мама.

Вера хлопала глазами – какие сокровища в старой коробке из-под бытовой техники! Любой музей заберет. И еще даже заплатит. Настя тем временем доставала вещи, нежно раскладывая их на полу: блестящий розовый сарафан со стеклянными пуговицами, какие-то деревянные палочки, стопку толстых на картонке – как раньше печатали – фотографий, перевязанных лентой и прочие разнообразные сокровища.

– Это все, что осталось от былого богатства золотопромышленников Казанцевых, – прокомментировала Ирина Александровна, произнеся без сожаления, без грусти, только как голый факт. – Мы очень дорожим этими вещами, – добавила она.

Теперь в голосе чувствовалась гордость, что она помнит, что сохранила эти вещи и не жалеет о потерянных в революцию деньгах, а скорее гордится живой памятью о предках. Ирина Александровна листала альбом с фотографиями, желтыми и потрескавшимися от времени: где-то были вклеены вырезки из газет, еще письма, написанные неизвестной рукой.

– Самая ценная вещь, – предупредила Настя, доставая и бережно разворачивая на ковре большую генеалогическую схему.

Кое-где были потертости и дырки, особенно на сгибах, бумага выглядела желтоватой и мутной. Развернув схему, чтобы бабушка видела, Настя уселась рядом:

– Сейчас слушайте внимательно. Я много раз слышала эту историю, с детского возраста, но каждый раз, когда бабушка ее рассказывает, я хочу еще.

Ирина Александровна надела очки, подвинула свое кресло поближе и начала рассказ.

Колодец

Все заводское дело на Урале было поставлено руками старообрядцев.

Наша семья поселилась здесь в 1685 году. Часть староверов от гонений церкви, которую поддерживала власть, или же, наоборот, от гонений власти, поддерживающей церковь, осела на Урале, не доехав до Сибири, а другая часть уехала в противоположную сторону – в Польшу. Вы заметили, что вторая моя фамилия польская? – спросила Веру Ирина Александровна. – Так вот, в конце концов, две разные ветви рода соединились – событие это произошло уже в начале 21 века. Мой отец владел этим домом до самой революции, а построили его еще в далеком 1818 году. Вот мы до сих пор здесь, в родовом гнезде, уже двести лет живем.