Симона Вилар - В тот день…

Но если царевна смолчала, то ее женщины сразу всполошились. Заметались, заахали, старшая зоста [13] Зоста – придворное женское звание. даже попыталась преградить Владимиру путь к Анне.

– Не время, не время, архонт [14] Архонт – по-гречески правитель земель. ! – замахала она руками на князя. – Порфирогенита [15] Порфирогенита – рожденная (или рожденный, если речь о мальчике) в специальном Порфирном зале в Константинополе. Считались наиболее законными и имеющими власть в Византии, пользовались наибольшим почетом. еще не готова к выходу.

Что ж, эта тучная величественная женщина уже весьма неплохо изъяснялась на местном наречии, но то, что она говорила, совсем не понравилось князю. Когда же эти прибывшие с Анной служители поймут, что он тут главный?

Когда уразумеют, что их порфирогенита тут прежде всего его супруга?

– Я буду ждать жену в гриднице, – только и сказал князь Владимир, выходя.

Сам же подумал: пора уже услать добрую половину этих квочек обратно в Царьград [16] Царьград – так на Руси называли столицу Византии Константинополь. Нынче город Стамбул в Турции. , нечего им тут командовать да лезть в его семейные дела с Анной.

А спустившись в обширную гридницу [17] Гридница – обширное, парадное помещение в хоромах. княжеского терема, увидел и прибывших с Анной из Византии ее спутников-ромеев – все нарядные, в длиннополых одеждах, в складчатых хламидах, сколотых на плечах. Они почтительно склонились перед правителем Руси, но потом, выпрямившись, смотрели точно с вызовом. На своих базилевсов [18] Базилевсы – так называли императоров Византии. эти придворные прихлебатели так бы не пялились. Но тут, на Руси, они считали себя лучшими людьми, вот и возомнили, что смогут влиять на князя Владимира. И опять подумалось князю: услать их всех надо побыстрее к лешему… вернее, к их базилевсу, который был для Владимира так же незнаком и непонятен, как леший из глухих чащ. Пусть он и считался крестным отцом русского князя, пусть при крещении Владимир получил имя своего крестного императора – Василий.

Князь давно подумывал о крещении, но окончательно принял веру, когда захватил в Таврии ромейский город Корсунь [19] Корсунь – город в Крыму (Херсонес – ныне в районе Севастополя). В описываемое время принадлежал Византийской империи, но был захвачен войском князя Руси Владимиром Святославичем. Возвращен империи после договора, по которому Владимиру отдали в жены царевну Анну. и посватал сестру византийских правителей Василия и Константина [20] Василий и Константин – императоры-соправители Византии. Василий II Болгаробойца (958-1025), Константин VIII (960-1028). Последние правители Македонской династии, к которой принадлежала и жена князя Владимира Анна. . Такого никогда еще не бывало, чтобы рожденная в пурпуре царевна становилась женой иноземца, – законы ромейские подобного не позволяли. Однако Владимир настоял – и у него вышло. Так отчего же эти надменные ромеи смотрят на него как на варвара, которому стыдно поклоняться?

Владимир шел прямо на них, видел, как они косятся на его пурпурные сапоги, будто князь Руси не должен был рядиться в царственный пурпур. А вот и должен! Он теперь родня базилевсов и имеет право на царственное облачение, как и может наряжаться в длинные одеяния золотой парчи, к которым уже начал привыкать и которые особо ценил, когда следовало подчеркнуть свое высокое положение. Да и Анне так больше нравится.

При мысли об Анне настроение сразу стало лучше, спина выпрямилась. Владимир гордо прошел мимо расступившихся ромеев, как ладья сквозь болотную ряску, направился к своим верным боярам. А те тоже вырядились по ромейской моде – все парча да бархат, шелковые накидки, пояса, украшенные самоцветами. Правда, шапки, опушенные мехом, носили по местному обычаю. А почему нет? Меха – самая большая ценность Руси. Торги пушниной немало богатства в казну княжескую добавили, ведь известно, что на рынках Царьграда за них отменную цену дают. Правда, жарковато сегодня для мехов-то. Ну да ничего, пар костей не ломит. А на парчовых шапках собольи и куньи меха только богаче смотрятся.

Впрочем, Добрыня, дядька князя, все еще ходил в льняной одежде местного кроя, разве что плащ пестрый на плечо накинул. Но зато в такой одежке ему не так жарко по липневому [21] Липень – июль. пеклу. А свои длинные, с легкой проседью волосы Добрыня просто стянул в конский хвост. И все равно величавостью своей худощавый, жилистый дядька князя не уступит иным собравшимся. Вон как почтительно с ним держатся нарочитые люди [22] Нарочитые – знатные, уважаемые люди. князя – и боярин Волчий Хвост, и воевода Блуд, и витязи Светлоок и Ясень, и даже обряженный в византийскую парчу известный купец Дольма.