Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 4. Штурмовой отряд пехоты. 20-летию начала Второй Чеченской войны посвящается!

В ожидании прошел еще один день. Опять проводили занятия.

Наконец, вечером поступила команда ….отставить. Никто ничего не объяснял. Поступила команда немедленно начать выгрузку и освободить состав, ведь за простой эшелона полагаются большие штрафы. Разгрузка ночью – это еще то удовольствие. В два часа ночи всё скинули с платформ, вагоны освободили. Нам приказали находиться на месте до рассвета. Но и платформы никто не забрал. В семь утра мы начали выдвижение в полк, а платформы так и стояли, никому не нужные. Хорошо, что сдавать их оставили офицеров из управления полка с командой из ремроты.

Быстро попрощались, медики пошли отдельной небольшой колонной. Я даже успел заметить, что командир первой роты несколько дольше прощался с командиром медвзвода. Тоже заметил и комбат, как мы потом с ним выяснили. Пришли в полк без происшествий, раздали приданных людей и технику. И не успели принять доклады от командиров подразделений своего батальона, как командир первой роты уже отпрашивался у комбата отпустить его, так как ему срочно понадобилось ехать в Сормово, где совершенно случайно и дислоцировался отдельный медико-санитарный батальон нашей дивизии, и я как начальник штаба знал, что командир медвзвода проживает в квартире в военных домах сормовского городка.

Мы с комбатом после всех мероприятий и докладов решили хорошенько отметить это дело. Как хорошо, что мы не поехали в Дагестан, значит нашелся какой-то политик, который смог остановить надвигавшуюся там войну. Пронесло. Ура! Надолго ли? Теперь мы будем пристально следить за этой фамилией: Хачилаев. Все новости будем отсматривать. Кто такой? Ничего не понятно.

Только позже я увидел Хачилаева во время какой-то дискуссии на телевидении, и он не произвел на меня впечатления какого-то агрессивного исламиста, да, он убежденный мусульманин, но это его культурный выбор. У меня свой и совершенно другой культурный выбор, просто даже противоположный. Да, в обычной жизни мы не стали бы с ним друзьями, но это не значит быть врагами. Ведь всё так просто в этом вопросе. Он живет у себя, я у себя. Никто ни к кому не лезет и не учит как надо. Живем или вместе, или рядом, но каждый в своем доме. В чем проблема? Мне не хотелось бы как-то пробовать силой заставлять их думать по-другому или заставлять силой находиться в составе России. Напротив, некоторые его предложения о предоставлении Чечне независимости мне даже импонировали, и в целом я был с ним во многом согласен, считал, что народы Кавказа способны сами принимать решения, как им жить и развиваться. А нам надо бы уважать принятые этими народами решения. Хорошо, что не поступил приказ убыть в Дагестан, очень хорошо, повезло просто.

После этого события осталось тревожное чувство от того, как легко и просто мы могли ввязаться в войну на территории Дагестана, а российский народ даже бы не спросили, и все узнали бы о том, что там началась война, просто из новостей.

В конце мая комбата уволили, он не стал закатывать отвальную. Скромно собрались офицеры батальона (те, что были на месте), отметили, поговорили. Прошло все душевно. А уже в июне мы с ним прощались навсегда, он уезжал в Гамбург.

Было очень тяжело, и я знал точно, что это была вынужденная мера, он не мог ничего предложить своей семье, а там их ждали другие перспективы.

– А что вы будете там делать?

– Вопрос в том, что я здесь буду делать. Что, кроме охраны? Жить на пенсию? Это невозможно. В охранники я не пойду ни за что. Жена говорит, что я там спокойно найду работу, нормальную. Во всяком случае мы на социальные пособия сидеть там не будем, не те мы люди, работу найдем.

Простились.

Почему-то именно это событие меня сильно травмировало. Я задумался над своей жизнью и своими перспективами. Что меня ждет? Может, всё бросить и уехать куда-нибудь? Может, начать все заново? Еще не поздно. Мне всего-то двадцать восемь лет.

Как так может у нас в стране все это происходить? Комбат, зная, что совсем скоро он будет жить совсем в другой стране, в Германии, зная, что ему надо уже думать о совсем другой жизни и проблемах, настолько был предан нашей армии, что готов был, несмотря ни на что, уехать на войну и командовать там батальоном?! Это просто не укладывалось у меня в голове. Язык не повернется назвать его непатриотом.

Вместо комбата никого не назначили, сказали, что на его место приедет офицер из Забайкалья, а до его приезда командовать батальоном буду я.

Обязанности комбата не оставляли мне много времени на посторонние размышления, хоть и командовать таким батальоном было одно удовольствие.