Альберто Васкес-Фигероа - Испанец. Священные земли Инков

– Не правда.

– Снова начинаем?

– Извини, но ты хочешь, чтобы я верил всему подряд…

– Это обычные вещи… Ты же хотел, чтобы я поверил, будто эти шары, смахивающие на обгоревшие ослиные «орешки», можно есть, и видишь… Можно! После третьей привыкаешь и обнаруживаешь, что это вкусно… Как, говоришь, они называются?

– Картофель. В горах это наша главная еда, а когда они замерзают на ледяном ветру, могут храниться годами.

– Ну вот… Твой картофель может пользоваться успехом там, откуда я приехал, как лошади и колеса в твоей стране!..

Инка долго смотрел на него, словно желая проникнуть в самую душу, нахмурился, в очередной раз расправил край туники и наконец, качая головой, словно признавая безграничность своего невежества, сказал:

– Ты странный человек. Странный и сбивающий с толку. Наполовину человек, наполовину бог, словно Виракоча во время своего долгого путешествия за море зачал ребенка смертной женщине. Уходя, он пообещал вернуться или же прислать своих потомков, правда, не упомянул о том, что они будут только полубогами.

Молина улыбнулся и похлопал себя по колену, демонстрируя дружелюбную снисходительность:

– Ладно! – сказал он. – Давай поговорим о твоем боге Виракоче. Хочу, чтобы ты мне все рассказал. Откуда он пришел, что совершил и почему ушел.

Казалось, Чабча Пуси все еще опасался подлинных намерений испанца или боялся, что тот собирается над ним посмеяться, и все-таки после некоторого колебания ответил:

– Виракоча – Высший Творец, Создатель Вселенной. Он дал жизнь растениям, животным и людям, которым оставил в наследство свое творение, попросив их любить друг друга. Однако вскоре вспыхнули раздоры и ненависть, и в наказание он наслал проливные дожди, которые затопляли мир девяносто дней и девяносто ночей и от которых спаслись только трое самых праведных. Затем Виракоча вернулся, но жители Кача его не узнали и попытались убить, забросав камнями. Поэтому он их проклял и на озере Титикака создал еще и Солнце, и его детей, Инков. В конце он снова сел на большой корабль и уплыл по морю, по которому приплыл, пообещав вернуться. Отсюда его имя: Виракоча значит «Морская пена».

– Я знаю похожую историю, – согласился Алонсо де Молина. – О другом народе, которого Создатель тоже наказал потопом, от которого спаслись лишь немногие, а затем послал им своего сына, в которого они швыряли камнями и убили. Но он обещал вернуться и многие ждут его до сих пор.

– Его тоже зовут Виракоча?

– Что за важность, как его зовут? Идея та же, история повторяется. – Он поднял голову и в упор взглянул на собеседника. – Почему твои люди уверяют, что я Виракоча?

– Потому что ты прибыл по морю на корабле с белыми парусами, у тебя тоже длинная борода, ты очень высокий и носишь металлическую одежду.

– Любопытно! – пробормотал испанец себе под нос. – Весьма любопытно, и хотел бы я знать, что сказал бы адмирал Колумб, услышав эту историю… Хорошо! – добавил он, вставая. – Выйду немного подышу и сделаю кое-какие дела, для которых даже отпрыскам Виракочи требуется уединение. – Он показал рукой на горку картофеля, который еще оставался. – Ужин был великолепный, аппетитный и познавательный…

Он с удовольствием вбирал в легкие свежий ночной воздух после духоты, царившей внутри тамбо, удаляясь на несколько метров от большого костра, который часовые развели перед входом. Отложив в сторону меч и аркебузу, снял с себя нагрудник и кольчугу и хотел было опуститься на корточки, как тут бесформенная тень, притаившаяся во мраке, медленно двинулась к нему, чем вынудила его вскочить и схватить в руки оружие.

– Проклятье! – воскликнул он. – Даже справить нужду спокойно не дают… Кто идет?

К двинувшейся вперед тени присоединилось еще несколько. Несомненно, это были человеческие существа, хотя и представлявшие собой почти фантасмагорическое зрелище: безмолвные, сероватые и нечеткие.

Он обнажил меч и принялся угрожающе им размахивать; тот посверкивал в слабом свете костра.

– Стой! – крикнул он. – Еще шаг – и я не отвечаю. Если кто приблизится, всажу…

На несколько мгновений среди незваных гостей возникла паника или смятение, и они встали как вкопанные, однако вскоре послышалось шушуканье, и они вновь задвигались и выступили на свет костра.

Алонсо де Молина с изумлением обнаружил, что это женщины: горстка чумазых и растрепанных туземок отталкивающего вида; по мере приближения те все выше задирали замызганные одежды, выставляя напоказ свои срамные места. Некоторые вдобавок прищелкивали или издавали другие странные звуки, быстро двигая языком, и на несколько секунд испанец так растерялся, что не мог сообразить, что делать: то ли пустить в ход меч, то ли хватать одежду и нестись с голым задом в крепость искать убежища.