Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 1. Звезды Эгера

- Остановимся, - взывал он иногда с мольбой. - Я хоть кандалы поправлю.

Но янычары, болтавшие меж собой по-турецки, не обращали на него внимания и в лучшем случае отвечали сердитым взглядом.

Герге уставился на парня. Какие у него большие руки! А сколько пуговок на поддевке! Вот уж кто не боится! И не будь у него руки закручены за спину, все янычары, наверно, разбежались бы от него.

Парень и правда не боялся. Он поднял голову и заорал на сутулого турка, трусившего рядом с ним верхом:

- Чтоб вы сгорели, басурманы! Волчье отродье!

- Гашпар, Гашпар, - успокаивала его Маргит, сидевшая на телеге, - надо покорно переносить свою участь. Видите, и солнце уже клонится к закату: в такую пору они всегда делают привал.

Маргит утерла слезы на глазах, но тут и мальчик с девочкой расплакались.

- Я хочу домой! - закричал Герге.

- К папе! - вторила ему, плача, малышка Эва.

А турки и вправду остановились. Слезли с коней, вытащили кувшины, помыли руки, ноги и лица. Потом встали в ряд на колени, лицом к востоку, и, поцеловав землю, начали молиться.

Невольники молча смотрели на них.

Девушка сошла с повозки, оторвала лоскут от своей сорочки и перевязала им парню ноги. Потом осторожно, бережно надвинула кандалы на повязку.

- Благослови тебя бог! - произнес парень со вздохом.

- Коли удастся, Гашпар, мы на ночь еще подорожник приложим.

Лицо ее искривилось - казалось, она вот-вот заплачет. Так и плакала она ежечасно: поплачет, поплачет - и снова поет ребятам песни, ведь стоило только ей заплакать, как и они пускались в рев.

- Эх, и подвело же брюхо с голодухи! - сказал цыган, присев возле них прямо на пыльную дорогу. - Такого великого поста я еще в жизни не соблюдал.

Возница - тоже невольник со скованными ногами - улыбнулся.

- Я и сам есть хочу, - сказал он, бросив презрительный взгляд на турок. - Вечером сварю такой паприкаш, что весь нам достанется.

- Ты что же, повар?

При фамильярном «ты» брови возницы дрогнули, но все же он ответил:

- Только по вечерам. Днем они и обед достают себе грабежом.

- Чтоб им ослепнуть! Чтоб на масленицу у них ноги судорогой свело! Ты давно у них служишь?

- Три дня!

- А улизнуть никак нельзя?

- Нет. От этих не удерешь! Погляди, какие на мне сапоги. - Возница поднял ногу, раздался звон тяжелых, толстых цепей.

- А вдруг тебе сегодня не придется готовить? - с тревогой сказал цыган.

- Наверняка придется. Вчера я им так вкусно сготовил, что они ели да облизывались, как собаки.

- Хоть бы и мне этак облизнуться! Я уж и позабыл, зачем у меня зубы выросли, только что щелкаю ими с голоду.

- Турки нынче и вином разжились. Вон везут в задке телеги.

- Турки-то ведь не пьют!

- Они как увидят вино, сразу свой турецкий закон забывают.

- Тогда будет и на моей улице праздник! - развеселился цыган. - Я такую песенку сыграю, что они все запляшут.

Кривой янычар и после молитвы не тронулся в путь. В вечерней мгле с вершины горы смутно был виден в долине город, окутанный дымкой, - гнездовье венгров. Осиное гнездо!

Турки посовещались меж собой, потом кривой янычар кинул вознице:

- За мной! В лес!

И повозки заехали в лес, подальше от проезжей дороги.

Уже и солнце затонуло за деревьями, сумраком заволокло дубраву. В ясном небе засверкала первая звезда.

Турки нашли удобную лужайку. Янычар развязал руки священнику и гаркнул:

- Разжигай костер!

- Ваша милость, сударь-государь турок, целую ваши руки-ноги, уж лучше я разожгу костер. В этом деле я больше смыслю, прямо мастак, - предложил цыган свои услуги.

- Молчи! - заорал на него турок.

Позвали и трех невольниц, чтобы они помогли развести огонь. Женщины вместе со священником пошли к ближайшим деревьям собирать валежник и сухие листья. С помощью огнива и трута высекли огонь, и вскоре запылал костер. Затем турки освободили возницу и разрешили ему слезть с облучка.

- Свари то же самое, что и вчера, - приказал ему кривой янычар.

Возница поставил в большом чугунном котле воду на огонь, и когда священник с цыганом освежевали барана, он умелыми руками мелко порезал мясо, бросил его в воду, положил побольше репчатого лука и насыпал паприки. Он, наверно, добавил бы и картошки, да только в те времена картофель был редкостью, вроде ананаса. Даже за столом знатных господ подавали его только как деликатес, и названия точного у него еще не было - именовали его то американскими, то земляными яблоками.

Вокруг костра развалилось человек двадцать турок. Въехав в лес, они сразу же поставили телеги кругом в виде ограды. Лошадям спутали ноги и пустили их пастись на лужайку, а невольников согнали внутрь ограды. Их было шестнадцать человек: девять мужчин, пять женщин и двое детишек. Бедняжки так и повалились на траву. Некоторых тут же одолел сон.