Худайберды Тухтабаев - Золотой выкуп

Когда сели за шурпу, Сергей-Табиб шутил, смеялся, стараясь развеселить заметно приунывших ребят.

Вскоре Намаз, пообещав непременно раздобыть барсука, а также приносить дичь, которую удастся подстрелить на охоте, распрощался с Сергеем-Табибом. Выйдя на улицу, он обнаружил, что Акрамкул и не думал уезжать: он дремал, склонив голову, на нераспряженном коне и ждал его.

Вдвоем они отправились в Джаркишлак.

Джаркишлак среди окружающих его селений считается самым красивым. Под боком протекает шумная река Кият. Кишлак расположен на возвышении, откуда Джиянбекские степи предстают перед глазами как на ладони. У самого кишлака проходит широкий тракт. Путники, следующие к своей цели на лошадях, ишаках, верблюдах и арбах, обычно останавливаются в чайхане, расположенной на берегу Кията, чтоб утолить жажду в знойную летнюю пору, дать животным отдохнуть. Уезжая, они возносят благодарственную молитву людям, освоившим эти пустынные земли. Года уже четыре и Намаз числится жителем этого кишлака. Вначале он жил у своего зятя пахсакаша [19] Пахсакаш — мастер, возводящий глинобитные стены. Халбека. Два года назад тот выделил ему из своего участка два танаба [20] Танаб — мера площади, равная 1,6 га. земли. И Намаз при помощи того же сердобольного зятя выстроил себе дом о семи потолочных балках.

Акрамкул высадил Намаза на окраине Джаркишлака.

— Значит, на этой неделе обязательно приедете к нам, да, Намаз-ака? — спросил он опять.

— Обязательно, — в который раз пообещал Намаз. Он был очень благодарен этому сердечному говорливому парню, помогшему ему отвезти больных к лекарю.

— Мы на вас очень надеемся, Намаз-ака. Вы должны посоветовать, как нам быть с этим дровяным налогом.

— Придумаем что-нибудь.

— Прощайте, храни вас аллах. — Акрамкул ударил коня плетью. — Чу, лошадка моя резвая!..

Полкилометра пути до дома зятя Халбека Намаз прошел в хорошем настроении. Нет, что ни говори, много на свете добрых людей. Есть такие, как Дивана-бобо, посвятивший жизнь обездоленным сиротам, или как русский табиб, готовый бесплатно кормить и лечить от тяжелых болезней бедняков…

— Дядя, да идите же быстрее, дядя! — прервал его мысли плачущий детский голос. Намаз вздрогнул: перед ним стоял один из племянников, сын Халбека.

— Что случилось, Батырджан?

— Отца чуть не убили!

— Что?

— Отца избили… Он весь в крови был!.. Дядя, дядечка, поспешите же!..

Двор зятя битком набит людьми. Соседи, знакомые, дальние и близкие родичи — все были здесь. Детишки плакали в голос. Из дома выскочила сестра Намаза Улугой. Волосы растрепаны, в лице ни кровинки.

— Брат мой, богатырь мой! — бросилась она к Намазу, рыдая.

— Да в чем дело, говорите же!

— Заходи в дом, дорогой брат, зять твой кончается…

Халбек в окружении нескольких почтенных старцев в самом деле был похож на умирающего. Пахсакаша невозможно было узнать: все лицо в синяках и ссадинах, безобразно опухло; глаза завело вверх, дыхание тяжелое, из груди при каждом вдохе и выдохе вырываются судорожные хрипы. Намаз опустился на колени перед Халбеком, осторожно приоткрыл простыню, которой тот был укрыт, и содрогнулся: тело бедного пахсакаша было в худшем состоянии, чем лицо. Руки Намаза непроизвольно сжались в кулаки, он так стиснул зубы, что свело скулы.

— Так кто-нибудь объяснит мне, что случилось? — спросил он, едва сдерживая себя.

— Байские псы поколотили, — печально поднял голову один из старцев.

— Байские?

— Да, хамдамбайские псы.

Намаз какое-то время сидел, крепко зажмурив глаза, опустив голову. Потом медленно поднялся и направился на улицу… Страшен был его вид в этот миг: глаза сужены, ничего не видят, ноздри расширены, вены на шее вздуты. Окружавшие невольно подались от него в сторону.

— Где Аман? — коротко бросил Намаз.

— Заперли мы его, — пояснила Улугой. — За топор схватился, грозился зарубить Хамдамбая… Мы его и заперли в чулане, боялись, натворит что-нибудь сгоряча… Халбека привез твой друг Шернияз. А вот и он сам.

— Здравствуй, — подошел к Намазу Шернияз.

— Что тут произошло? — спросил Намаз вместо ответа.

— Я возил к волостному управителю дрова, на обратном пути вдруг услышал от людей, что на Маргилантепе настоящее побоище, работников бьют.

— Где твоя арба? — прервал его Намаз.

— На улице.

— Знаешь дом Сергея-Табиба в Мужицком кишлаке?

— Найду.

— С самим знаком?