Иван Глемба - Радение богатырей

Сейчас о них речь потому веду, что князь Владимир дровишек-то наломал, когда с братьями разобрался, особенно с Ярополком. Не простили ему обиды и смерти брата, хоть, по сути, приказ поднять на мечи Ярополка больше протолкнул Добрыня, опекун Владимира. Но в любом случае Владимир, князь все-таки, вынужден был отдать приказ варягам. И никто, потомки, из варягов не понес за это наказания, кроме показательного отстранения на время. Заплатили тогда исполнителям, и немало, златом и серебром. И что это породило? Лишь такой порядок, при котором ты, если убиваешь, но по указке князя и его ближайшего окружения, благородное и богоугодное дело выполняешь и не несешь за это никакого наказания.

Так вот, Варяжко, Братий, Добрат, Бречий, другие первые лица при Ярополке не нашли себе места при Владимире, подались, куда глаза глядят, поклявшись отомстить за смерть князя, а еще больше за потерю места. И князю очень дорого придется заплатить за такой поступок в самом ближайшем будущем. Ведь главные действующие лица, не буду скрывать, связались с печенегами и осели у них, а также стали представителями печенегов при дворе василевса. Некоторые же из перебежчиков с почетом устроились в Царьграде. Владимир знал об этом, даже призывал василевса отдать ему хулителей и врагов, но ничего не получил, даже несмотря на неоценимую помощь в борьбе с самозванцами, о которой мне в любом случае придется упомянуть, пусть и вскользь.

Варгун, конечно, знал о судьбе многих опальных воевод и мужей из окружения Ярополка. С Братием он дружил, а Бречия знал лично, поскольку он в дружине киевской сотником служил. Тесные взаимоотношения были у Варгуна и с Варяжко. Дружить с ним близко воевода не дружил, но симпатию питал. И кто знает, кто и когда вложит в уши князю такую безделицу, сказав, что, мол, снюхался Варгун с врагами князя. А уже тогда, осенью 986 года, недобрые вести пришли с Дикого поля, с окраин земли Русской. Баловать начали печенеги и другие орды, которые полем ходили, на окраинах. Конечно, до Киева им было не добраться, силы не те, но с той поры каждый год следовали набеги. Хуже было то, что сила их с годами все возрастала. Правда, тогда это был еще легкий ветерок, его изменчивые дуновения перед настоящей бурей.

Так у нас появились первые почти друзья. Кудес, правда, говорил, что не стоит слишком полагаться на Вышеслава и русскую партию при дворе Владимира, но все-таки больше нам не с кем было дружить, кроме наших же купцов. Один из них, некто Ладим Кудимович, по кличке Вышта, забрел к нам в гости на следующий день после Варгуна. Не принять не могли, да и не было в этом надобности. Был Вышта среднего роста, широкоплеч, суров и ладен, голос имел звучный и глубокий. Дела у купца шли на лад. В распоряжении Вышты было порядка трех десятков ладей, а это, потомки, очень весомый результат. Был Вышта купцом знатным. Дело умел вести, несмотря на пошлины ромейские, разбой и прочие превратности торговли.

Вышта, когда к нам в избу наведался да с провожатыми, наполнил ее своим присутствием так, что некуда нам было и деться, так тесно стало. Рядом его ждала тройка и сани. Купец пешочком прошел только лишь до избы шагов сто. Снега тогда еще не так много навалило, а легкий морозец слегка щипал ноздри. Вышта сразу же к делу перешел, изредка бороду поглаживая, да на меня посматривая. Звал к себе в терем Вышта на пир, но позже, на праздники. Пришлось пообещать, что приду. От купеческого цеха Вышта дал мне столько, что я едва устоял на ногах. Получил я от него впервые для себя серебряную гривну. Это было не просто богатством, а очень большим богатством. Я даже поначалу не хотел брать, но потом, чтобы купца не обидеть, все-таки согласился. Щедрость это была неописуемая. Кроме этого жаловал купеческий цех победителю также одежду, кольчугу, комплект оружия, две пары обуви и коня.

И куда мне было это все девать. Вот я Выште и сказал, так, мол, и так, некуда мне добро девать, пусть до весны, кроме одежды, у него побудет. Вышта согласился, щурясь, но взял с меня слово, что я пойду к оружейникам, и те снимут с меня мерку, после чего сделают мне кольчугу. То, что это было очень дорого, говорить не приходится. Я поначалу отказывался, но потом, глядя на Кудеса и сообразив, что обижаю купца и купеческий цех в его лице, согласился. Вышта также взял с меня обещание, что я буду на праздниках присутствовать каждый день. В этом году обещались быть всеобщие гулянья с особым размахом, тем более что дело подходило к самому короткому дню и к самой длинной ночи. Празднества эти, которые подробно опишу, шли двенадцать дней, начиная от самой долгой ночи, а завершались на тринадцатый день всеобщим гуляньем и состязаниями. И в этих состязаниях принимал участие весь Киев. Не было никаких исключений. Да и как можно было пропустить такое зрелище?