Ирина Новикова - Басурмане

А что же дальше? Они оба боялись торопить события, боялись заглядывать в завтра, чтобы не спугнуть то, что было сегодня. Они словно сами еще не верили тому, что с ними происходит. Они просто наслаждались каждым звонком друг другу, каждой встречей – а их было меньше, чем хотелось бы. Смаковали каждую минуту вместе, а потом умирали в ожидании следующих таких минут. Каждый вечер, который они проводили не вместе, они засыпали с телефонами, потому что долго и нежно желали друг другу спокойной ночи. Утром будили друг друга сообщениями и только после этого погружались каждый в свою жизнь.

Иногда Даша не уходила от Антона, или он не уходил от нее. Каждый раз это было немного спонтанно, незапланированно, но каждый раз так ожидаемо и желанно: побыть вместе немного дольше, обнимать друг друга всю ночь, а потом целовать утром и так не хотеть вылезать из кровати.

Прошло несколько месяцев, они поняли, что дальше так продолжаться не может. У каждого была своя личная свобода, но оба уже были готовы расстаться с нею. Решили: Даша больше никуда не уедет. Ее переполняло счастье, но также испуг, сомнение и множество других чувств. В качестве островка свободы у Даши оставалась мастерская: по-другому говоря, она оставляла свою съемную квартиру (временно, а дальше видно будет) в качестве места работы и встречи с клиентками. Это было так странно: она стала ездить в свой бывший дом на работу и каждый день возвращалась в свой новый дом, который теперь стал просто домом. Позже мастерская тоже переедет, поближе, но этот шаг пока еще впереди.

Они переходили к новому формату отношений не торопясь, осторожно, как будто на ощупь.

Расставаться с привычным образом жизни очень нелегко, особенно если ты уже взрослый человек со сложившимися привычками. Самое тяжелое в отношениях – самые простые бытовые вещи. Даша привыкала к привычкам Антона, к его аппетиту и любви к тому, что сама она не очень жаловала. Он посмеивался над ее стремлением к тотальному порядку, шутя спорил, но чаще соглашался. Помимо различий, у них обнаруживалось и множество похожих привычек, одинаковых пристрастий и симпатий: сварить кофе утром, подольше поспать в выходной, вкусно и красиво поесть, когда выпадает возможность. У них очень быстро стали образовываться общие маленькие привычки, а потом и целые ритуалы: удовольствие ведь вырастает в разы, когда делишь его с человеком рядом с тобой. Так родились у них эти долгие завтраки по выходным: сначала они спорили, кто пойдет варить кофе («я сварю, а ты еще поспи, нет, дай я, нет, я сам»), потом шли вместе, мастерили завтрак в четыре руки и с наслаждением скармливали его друг другу. Еще раньше появилась традиция пятничных или субботних «гурманских выходов»: они следили за ресторанными новостями, не пропускали ни одного приличного заведения, выбирали, какую кухню будут пробовать на этот раз, дожидались выходного и пускались во все гастрономические тяжкие.

А наряды? Даша перевезла с собой огромный гардероб, который еле поместился у Антона. Часть пришлось оставить в мастерской, до тех пор, пока им не построили «шкаф-вагон», как говорил Антон, потому что для шкафа-купе, на его взгляд, он имел слишком гигантские размеры. Он не упрекал Дашу в любви к тряпкам (это все равно что ругать повара за любовь к еде), а она не пыталась перевоспитать его самого и его «слишком традиционный» вкус, не старалась сделать из него модника («одного в семье вполне достаточно»). Только очень незаметно добавляла чуть больше цветов к его рубашкам. Иногда она и сама надевала какую-то из рубашек Антона: ей это жутко нравилось, а ему… Ему сразу же хотелось ее с Даши снять.

– Знаешь, Даш, чем больше я думаю об этой истории с княжной, тем меньше верю в то, что это возможно, – Антон прервал Дашины воспоминания. – Ты поняла, о чем я. О том, что он бросил ее за борт. Ну не сходится это с его психологическим портретом, – в Антохе проснулся следователь. Все-таки юридическая база давала о себе знать. – Знаешь, там вообще многое не сходится. Это я про песню. Вот есть такой момент, где соратники Степана недовольны тем, что атаман много времени проводит с княжной. Я не помню точно слов, – сказал он.

А Даша уже нашла текст в интернете и негромко напела:

– На переднем слышен ропот:

«Нас на бабу променял!

Только ночь с ней…»

– Вот именно! – перебил ее Антон. – Да какой может быть ропот! Степана слушались беспрекословно! Он за одно слово поперек своего указа любого бойца бы в воду сбросил. И такие случаи были, я читал. Так вот, этот момент противоречит всему, чему только можно!