Михаил Форр - Безмолвие цвета Green

– Прости меня, государь, если провинилась в чем. Я – Евдокия, Дионисия Шеметовича дочь. Младшая.

– Никогда прежде тебя не встречал. А «Воробья» – тятьку твоего помню. Давно не видал. Верный сын боярский. Думаю, что худого про меж нами не будет и впредь.

– И я верю в это, государь! – с надеждой почти крикнула Евдокия. Да, видимо, почувствовала, что этим только дерзит Божьему помазаннику и упала на колени. – Прости! Не губи!

Государь приподнялся с груды наваленных на ложе подушек и устало зажмурил глаза:

– Люблю таких, смиренных… Эй, люди, принесите нам еще хлебного вина! О, как натопили печку, морды ефиопские – пот в три ручья! А тебе не жарко? – и снова повернулся к испуганной девушке с загадочной улыбкой:

– Сядь, дуреха! Выпей со мной! Впрочем, бабам пробовать сего напитка совсем не сто́ит. А вот тебе нынче можно. Давно ли велел нам «Стоглав» 3 3 Сборник решений Стоглавого собора – Церковного и Земского собора 1551 года, состоящий из ста глав. «Пить вино во славу Божью, а не во пьянство»?

И на Руси с тех пор всяко также пить не умеют. Но стараются изо всех силенок. Даром что ли по русских градам стоят царевы кабаки?

А скажи-ка, милая, как ты к любови относишься? Сладилась с кем-то? Ладно, не конфузься – не выдам. Тятька не поколотит. Коли сама не сболтнешь. Любовь – штука зело дивная. Вот вдругорядь 4 4 Как-то, недавно. , болтали мы про схожее на трапезе.

Помню еще в год моего восшествия на престол двух монахов к ликам святых причислили. Были они сродственниками моими по крови от Ярослава Мудрого 5 5 Великий князь киевский (XI век). .

Князь 6 6 Давыд Юрьевич – князь Муромский (XIII век) и княгиня из Мурома. Песню про их жизнь и смерть благочестивую инок Ермолай сочинил и миру явил …

В этот момент Евдокия, хотя все также и чувствовала беду на сердце, но уже достаточно пришла в себя. И, наконец-то, смогла внимательно осмотреть царев облик на дальности в два аршина 7 7 Аршин равен расстоянию в 0.71 метра.. . Не таким она представляла венценосца по разговорам домашних и слухам на площади.

Стать и мужская красота государя была слегка преувеличенной. Скорее уже сильно одряхлевший, чем грозный или мудрый. Проплешина, огромный живот! Да и прескверный запах.

А еще усталый и немного звериный взгляд – вот что, прежде всего, бросалось в глаза. Бурчал, как старик, а самому-то еще недавно только полвека с чутком и минуло:

– Да я сейчас не про святые их деяния – про любовь. Про их сближение человечье. Лечила, значит, девица его, а взамен обещанье взяла замуж ее взять. Только не сдержал тот свое слово княжеское. Этак часто бывает.

Но лекарица все же принудила его к алтарю, до конца болячки не изгнав. Будто знала. Иначе говоря, женила на себе под угрозой скорой его кончины 8 8 Имеет ввиду «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – литературном памятнике XVI века, историческая основа которого вызывает у специалистов много вопросов. .

Всегда ли так любовь с обмана начинается? Про мирскую любовь говорю, не о духовной речь. Возлюбить Святой дух порой много легче, чем выбрать на твой век спутника. Верно?

А может и не стоит о том сильно думать? Как говорится «Яко же сладок мед на сердце легком», – царь устало покачнулся.

Казалось, что собственный премудрый монолог показался ему в тягость. Но не привык государь дело на полдороги бросать. Лишь только хмель понемножку убавлял громкость еще недавно столь звучного ораторского баса:

– Вот боюсь, что при этой неразберихе за давностью лет совсем забудут, как на самом деле с этими иноками из Мурома было. Да еще и празднование какое по их светскому житию устроят.

Или того хуже – по сказочке, присочиненной от слагателя Ермолая. Как думаешь? Может и ошибаюсь.

Голос государя уже еле-еле доносился до ушей гостьи. Будто засыпал, уморившись. На тот момент совсем не осталось у нее страха животного.

Не то, чтобы успокоилась. Были мысли всякие. Благо давал родной батюшка ей возможность не слепо по «Домострою» 9 9 Сборник правил и наставлений по всем направлениям жизни русского человека XVI века. подчиняться, а частенько и самой порассуждать да подумать. А другие бы «строптивицей» прозвали.

Но не зря же Евдокия у тятеньки любимой дочерью слыла. И даже грамоту какую-то девке преподал, что по тем временам другие отцы и для отроков своих не мыслили…

Отвлеклась было Евдокия, а тут громкие слова царевы будто рекой неистовой вновь на нее хлынули: