Игорь Боковой - Страж

– Вот, пей! – Епископ помог Дамасу поднести чашу к губам, – пей…

Дамас сделал глоток. Другой… и обмяк, словно тряпичная кукла.

– Пей! – Епископ сделал попытку залить в рот еще немного воды, но она, струясь по подбородку, вытекала обратно, – Нет! – рыдал священник, – не умирай, прошу тебя!

Его взгляд упал на шкатулку, небрежно лежащую рядом. Зелёный камень на крышке безмолвствовал.

Дамас был мёртв.

– Argumentum baculinum, 16 16 – (букв.) палочный аргумент; в переносном смысле: осязаемое доказательство (лат.) – громко, чтобы все услышали (прежде всего, конечно же, Епископ), заявил герцог и, резко развернувшись, решительным шагом направился к выходу, – приберите здесь, – распорядился он, обращаясь к страже, – не переношу запаха крови.

Тьма…

Такая странная…

Даже находясь в абсолютно тёмной комнате и ничего не видя, всегда ощущаешь, что ты именно в комнате. Даже ни к чему не прикасаясь, чувствуешь стены, под ногами чувствуешь твердь пола, строишь предположения, где выход…

Здесь ничего такого не было. Тьма была порождением пустоты. Пустотой был и он сам. Появившись здесь, он ничего не изменил, не заполнил собой хоть какую-нибудь, её часть.

Он… часть… пустоты. Он не мог поднять руки, чтобы потрогать себя (ни рук, ни его самого не было), он не мог даже моргнуть или хоть как-то двинуться. Он мог только думать… Сердце (сердце???) защемило от тоски. Он попытался в спомнить хоть что-то. Замок… темница… боль… Картинки воспоминаний мелькали, словно опавшие листья, гонимые осенним ветром, и он совсем не был уверен, что они, эти воспоминания, принадлежат именно ему, Дамасу. Дамас! Точно! Его зовут… точнее его звали так… когда-то. А может быть и нет… Сейчас он ни в чем не был уверен. Даже в том, где здесь верх, а где низ. «Что это за место?», – спрашивал он. «Не знаю…, – отвечал он сам себе, – почему это, вообще, важно?». Эти мысли почему-то развлекли его, и он засмеялся.

«Забавно, что ты смеёшься», – прозвучало в его голове.

«Интересно, это я подумал? – пронеслась мысль. – «Или не я?»

«Не ты» , – усмехнулся голос.

«Тогда кто?» – спросил Дамас.

«Боюсь, тебе этого не понять. Вы, людишки, слишком мелки сознанием. Ваше представление о мироздании сводится к набиванию живота и накоплению никому не нужных побрякушек. Вы – никто без своих вещей, чью природу вам познать не дано. Но ничего не поделаешь – такими уж вы задуманы, – голос обречённо вздохнул. - Поэтому, не будем понапрасну тратить время, ибо я – и есть оно».

«Ты – Бог?», – спросил Дамас и изумился обыденности своего вопроса.

«Ты не слушал? – удивился голос. – Впрочем, чему я удивляюсь… Нет, я не Бог. Я – Время!»

«Не понимаю», – растерянно подумал Дамас.

«Ещё бы…» , – хмыкнули в ответ.

«Где это я?», – спросил Дамас.

«Нигде , – ответил голос. – И Никогда» .

«Была бы на месте голова – непременно бы разболелась!», – подумалось Дамасу и он мысленно потёр виски ладонями.

«Ха-ха-ха! – громко захохотал голос, – насмешил! Давно я не смеялся! Ладно, попробую растолковать тебе хоть что-то! Продолжим разговор так, как есть? Или соткать для тебя что-нибудь? Что-нибудь, более привычное?» – уточнил голос.

«Что-нибудь, Где-нибудь, и чтобы обязательно -Когда-нибудь, – обрадовался Дамас, – на твой выбор».

«Опять насмешил! – засмеялись в ответ, – Ну что же… Допустим…, вот так!»

Тотчас, ослепительный свет ворвался в сознание Дамаса, вчистую его поглощая. Инстинктивно он прижал ладони к глазам и… о чудо! Руки были на своём законном месте! Как и всё остальное! Не веря в своё счастье, он упал на колени (Упал! На колени! Господи! Какое же счастье!), продолжая закрывать ладонями лицо.

– Можешь открыть свои глаза, – насмешливо произнёс незнакомый дребезжащий голос.

Дамас опасливо опустил руки и огляделся. Он стоял на коленях посреди большой пещеры. Всё вокруг: стены, потолок и даже пол под ногами были испещрены непонятными знаками, вырезанными в камне. В глубине, возле дальней стены, горел небольшой костёр, отбрасывая причудливые тени. Перед ним, изредка кидая в сторону Дамаса насмешливые взгляды, сидел совершенно лысый, и на вид древний как сам мир, старик и грел над огнём руки.