Джордж Фрейзер - Флэшмен на острие удара

– О, нет, только не это, – говорит он. – Я уже наигрался, хватит. Кроме того, у меня же нет денег.

– Пустяки, – говорю. – Кто ведет речь о деньгах? Тебе же хочется выиграть, а?

– Ну да, только… – протягивает парень, и в глазах его появляется прежнее подозрительное выражение.

Тут старина Флэш хлопает его по коленке.

– Предоставь это мне, – говорю. – Ну же, приятель, чисто ради развлечения. Я устрою тебе матч с моим другом, и ты раскатаешь его, как пить дать.

– Но я же никудышный игрок! – восклицает он. – Как я его побью?

– Не такой уж и плохой, как ты думаешь, – уверяю я. – Это как посмотреть. Подожди-ка минутку.

Я подскочил к одному из хорошо знакомых маркеров.

– Джо, – говорю, – ты не дашь мне бритый шар?

– Вы о чем, капитан? – отнекивается тот. – В нашем доме такого не водится.

– Не дури меня, Джо. Мне ли не знать. Давай же, дружище, это чисто шутки ради, отвечаю. Никаких денег, никакого обмана.

На миг он задумался, потом нырнул за прилавок и вернулся с комплектом бильярдных шаров.

– Парнишка – меченый, – говорит. – Но учтите, капитан Флэшмен: никаких трюков, под ваше честное слово.

– Не сомневайся, – киваю я и возвращаюсь за наш столик. – А теперь, мистер с носом, тебе остается только пустить их в дело.

Юнец, как я отметил, почти расхрабрился: сказывалась выпивка, а еще такое часто бывает с маменькиными сынками, вырвавшимися на волю. В любом случае, про очищенные карманы он уже забыл и глазел на парней, игравших за соседними столами. Многие из них расхаживали в расшитых сюртуках, цилиндрах и с невероятной длины бакенбардами, другие щеголяли фантастических расцветок сорочками, только вошедшими в моду, с орнаментом из черепов, лягушек и змей. Наш юнец зачарованно впитывал эту атмосферу, слушая разговоры и смех, глядя, как официанты снуют туда-сюда с подносами, а маркеры обмениваются репликами. «Да уж, – думаю, – такому деревенщине найдется на что посмотреть».

Я отправился туда, где Каттс разделывался со Спиди, и дождавшись, пока закатили розовый шар, говорю:

– Ну, Каттс, дружище, тебе сегодня прямо удержу нет. А мне вот не везет, сначала нарвался на тебя, потом на того маленького страшного зверя вон там, в углу.

– Как, тебя еще раз сделали? – говорит драгун, оглядываясь. – Ее-ей, не может быть – неужели этот? По виду прям совсем сосунок.

– Ты так думаешь? – отвечаю. – Да он тебя в любой момент разделает сто к двадцати.

Естественно, с такими самодовольными хлыщами большего и не нужно: они сами все сделают, под аккомпанемент хора подхалимов, и Каттс сам предложил моему юнцу сыграть партию.

– Чисто на интерес, имейте в виду, – говорю я на случай, если маркер Джо окажется поблизости, но Каттс уперся: по шиллингу за шар, и мне пришлось поручиться за своего игрока, который спал с лица сразу же, как речь зашла про деньги. Парень к тому моменту изрядно накачался, в противном случае мне, думаю, вряд ли удалось бы удержать его у стола, ибо малый даже во хмелю оказался изрядным рохлей; в суете и гомоне он растерялся, и я поскорее катнул ему обычный шар, побуждая начать игру. Каттс, весь из себя и подмигивая своим присным, натирал мелом кий.

Вам, быть может, ни разу не приходилось видеть в действии «бритый» шар – а если и приходилось, вы этого могли и не понять. Штука нехитрая: берется самый обычный шар, отдается умельцу, и тот аккуратнейшим образом слегка подбривает слоновую кость с одной из сторон – некоторые тупицы пытаются шлифовать его наждачкой, но это бросается в глаза, словно шлюха в церкви. В игре этот шар подставляется сопернику, и дело в шляпе. Простофиля ни в жизнь не заподозрит обмана, ибо грамотно побритый шар можно вычислить только при самом тихом из тихих ударов, благодаря едва заметной дрожи перед остановкой. При сильном же ударе он чуть-чуть отклоняется от заданной траектории, а в бильярде или пуле, где точность – все, этого чуть-чуть оказывается достаточно.

Так или иначе, Каттс попался. Он мазал на дуплетах, пытаясь загнать «чужого», останавливал его у самого края лузы, а запуская «дженни» промахивался на отскоке от борта. Он кипятился и сыпал проклятиями, я же приговаривал: «Ну как же так, черт побери, едва не попал!» А мой подопечный старался изо всех сил – кстати, игроком он и вправду был ужасным – и потихоньку набирал очки. Каттс не мог ничего понять: он бьет точно, а шар идет совсем не туда.

Я подсоблял ему, постоянно говоря, что он выбирает не тот шар – для игрока верная гибель – позволить зародиться в себе такому сомнению – и Каттс вышел из себя, совсем потерял осторожность и в итоге проиграл моему юнцу с отрывом в тридцать очков.