Елена Серебрякова - Живые из Атлантиды

– Ленин? Это кто?

– Думаю, ты о нем еще услышишь. И, не дай Бог, приблизиться к команде с Бронштейном, именуемым себя Троцким, или с Лениным, младшим братом цареубийцы. Отец его чуваш, а мать – наполовину еврейка, наполовину немка. Так вот, снял я своей семье в Гельсингфорсе три меблированные комнаты. Научил, как распространить информацию, что глава семейства, то есть я, – сотрудник польской медицинской службы. При такой легенде смуту они точно переживут.

– Ну, а что ты делал во Пскове?

– Тебе скажу. Уничтожил очень важные документы, некоторые надежно спрятал, особо толковых офицеров пригласил с собой в Петроград.

– Так ты здесь целой группой! Одному то хоть как-нибудь уехать!

– Иван, ты не волнуйся. Пойдем, все объясню.

После нескольких переходов по рельсам и вдоль, и поперек, перед Иволгиным обнаружился на запасном пути товарный вагон, закрытый от вокзала кирпичной башней. Еще приблизившись, Иван увидел вымпел белого цвета с нарисованным красным крестом, дескать, вагон санитарный. Но это вряд ли кого-то остановит, а вот написанное на дверях вагона большими буквами «Тиф. Эпидемия. Лазарет. Похоронная команда 28/457», остановит даже самых безрассудных смельчаков. Ротмистр посмотрел на своего друга и продолжил:

– Итак, состав подадут под посадку где-то через час. Естественно, начнется давка и борьба за места. Состав тронется в путь, отъедет от станции на восемьсот метров и, не набирая скорости, будет плестись до нашего появления. Мы достанем из-под колес нашего вагона «башмаки» и покатимся под уклон. Через десять минут вагон столкнется с хвостом состава, сцепщики закрепят его, и по их команде поезд начнет набирать скорость… На следующий день мы должны прибыть в столицу.

У вагона прохаживался часовой в солдатской шинели с винтовкой. Увидев Очкасова, щегольски, по-офицерски козырнул и коротко доложил. Ротмистр принял рапорт и три раз стукнул по двери. Пока отпирали замки, Очкасов сказал Ивану:

– Когда войдем, представляться не надо. Я же назову только твое имя. Увидишь знакомых – сделай вид, что их не знаешь.

В вагоне в левой стороне стояли в три этажа нары. Справа были сделаны какие-то перегородки, привинчены шкафчики с медикаментами. В вагоне располагалось человек пять: кто за книгой, кто дремал, двое полушепотом общались. Ротмистр протиснулся по лабиринту в правой стороне, Иван шел за ним, и вскоре они оказались в закутке с двумя стульями и столом. Сергей откуда-то достал сверток с хлебом, салом и вареным мясом, бутылку самогона и две мензурки.

– Давай перекусим и выпьем за встречу.

Говорили полушепотом:

– В конце февраля в Петрограде начались вооруженные выступления рабочих. К ним присоединилось несколько частей Петроградского гарнизона. Восставшие нападали на полицейские посты, открывали двери тюрем, убивали любого сопротивляющегося. Через сутки масштабы беспорядков достигли такого размаха, что Дума спешно собрала Временный комитет. А через два дня сформировала Временное правительство. Еще через день Великий князь Михаил Александрович, получивший накануне корону из рук Николая II, отказывается от трона и передает власть Временному правительству. Единственным приближенным к политической верхушке социалистом оказался Керенский Александр Федорович, известный своими речами в защиту анархистов. Фигляр и авантюрист. Может по телефону подделать голос какого-нибудь министра и от его имени дать указание в свою пользу. Есть информация о его связях с посольством США.

Очкасов сыпал фамилиями, характеристиками и в конце сформулировал прогноз:

– Лозунг «конец войне» возьмет верх среди широких масс. Керенский и компания будут лавировать, но в итоге их сбросят с постов те самые массы. Сбросят, когда поверят в нового лидера, способного прекратить войну.

Однокурсники еще долго обсуждали наступившие времена. Чем больше они говорили, тем беспокойнее становилось на душе Иволгина.

Прощались утром на вокзале.

Весь ужас от тотчас увиденного на улицах, услышанного накануне от Сергея ушел на задний план, когда штабс-капитан переступил порог своей квартиры. Жена бросилась в объятия мужа, сын смотрел на них с удивлением и, забыв обо всех внушаемых правилах, засунул указательный палец в рот. Вышла теща – баронесса Эльза Грайнерт, урожденная Бракопп. Удивленно и скупо улыбнулась, позволила зятю приложить губы не только к своей руке, но и к щеке. Сообщила, что последнее время чувствует недомогание.