Сергей Булыга: Углицкое дело

Но все равно не по Шуйскому, а по-людски, как говорится, вышло. То есть вдруг Клешнин взмолился, что у него схватило спину и он не может больше ехать, и тогда Шуйский его пожалел и велел сворачивать к ночлегу, тем более что они тогда как раз были уже невдалеке от Троицкой Лавры.

Когда они туда, к Лавре, подъехали, время было уже совсем позднее, почти что полночь, отец настоятель (Киприан) давно уже спал, но всё равно их, то есть Шуйского и всех его людей, а особенно митрополита, встретили с великим почетом – провели всех сразу в трапезную и там им нашелся перекус на скорую руку, но сытно, а после Шуйский и его советчики (Клешнин и Вылузгин) и митрополит Гелассий были проведены в отдельные палаты, а всех остальных определили в малый братский корпус на нижний этаж, то есть туда, где обычно принимают простых богомольцев. И там всех начали селить по кельям.

А Маркел не стал селиться. Маркелу и спать не хотелось, и, что еще важней, ему очень хотелось проведать Авласку и с ним поговорить, поспрашивать его о том о сем. А то, думал, что это ему чужие пересказы!

Но Авласку сторожили строго! Возле него весь день (в дороге) всегда были стрельцы, хотя бы двое. А тут, когда Маркел к нему подошел, возле него еще оказался и сам стрелецкий голова Иван Засецкий. И этот Засецкий сразу сделал вот что: сперва одной (левой) рукой сделал знак своим людям, чтобы они живо убрали Авласку с глаз долой, а после второй приветливо махнул Маркелу и тут же сказал:

– О! А я тебя знаю! Тебя Маркелом звать.

– Угадал, – сказал Маркел безо всякой радости.

– И я тебя за Камнем видел! – продолжал стрелецкий голова. И тут же спросил: – Помнишь меня?

– Я? – спросил Маркел как будто очень удивленно. – За Камнем! Вон куда хватил! Нет, я там не был.

Стрелецкий голова обиделся, нахмурился, еще раз осмотрел Маркела и сказал:

– Нет, видел!

На что Маркел только хмыкнул.

– Ладно! – сказал стрелецкий голова. – Не хочешь говорить, не надо. Да, может, тебе и нельзя. – После чего, и уже не сердито, спросил: – А здесь ты чего делаешь? Ты теперь чей?

– Я, – ответил Маркел, усмехаясь, – ничей.

– Э! – сказал стрелецкий голова. – Ничьих на свете не бывает!

И замолчал, и осмотрелся. Никого рядом с ними не было, и была ночь, и они стояли на крыльце. Стрелецкий голова еще раз осмотрелся, а после сел прямо на верхнюю ступеньку и снизу вверх посмотрел на Маркела. Тогда сел и Маркел. Стрелецкий голова еще раз осмотрел его, усмехнулся и сказал с большим значением:

– Служба!

Маркел кивнул. Стрелецкий голова спросил:

– Небось, хотел Авласку допросить?

– А что его допрашивать, – сказал Маркел, – он и так уже всё рассказал.

– Да, это верно, – сказал стрелецкий голова. – Да и чего он знал?! – сказал он дальше. После чего еще раз осмотрелся и сказал уже чуть слышным голосом: – Второй гонец знал много больше!

– Второй? А что он знал? – спросил Маркел.

– Скоро узнаешь! – сказал стрелецкий голова и усмехнулся.

– Га! – насмешливо сказал Маркел, этим давая знать, что он не верит.

– Га! – повторил стрелецкий голова очень сердито. И так же сердито, но тихо добавил: – Что царевич! Горькое дитя! А вот царева дьяка убили, вот что!

– О! – только и сказал Маркел.

А стрелецкий голова еще быстро добавил:

– И двоих подьячих! И губного старосту! И мамку-кормилицу! И дядю, Афанасия Нагого! И еще пятьдесят человек!

– Ну! – громко воскликнул Маркел.

– Вот и не ну! – передразнил его стрелецкий голова свистящим шепотом. – Убили и в ров побросали. Вот так! И еще дали знать в Ярославль, и там тогда убили еще больше! А завтра будут бить в Москве! Попомни мое слово!

Маркел не удержался, хмыкнул и еще прибавил:

– Тогда куда мы едем? Надо было в Москве оставаться!

– В Москве, – сказал стрелецкий голова, – и без нас силы достаточно. В Москве им быстро рога обломают. А зато ни в Угличе, ни в Ярославле нет никого наших! Или ты думаешь, что меня просто так с вами послали? А мой брат?!

– А что твой брат?! – спросил Маркел.

– А брат еще утром ушел, – сказал стрелецкий голова. – Мой родной брат, Тимофей. И с ним тоже сотня! Смекаешь? Брат уже, может, там!

Маркел задумался, после принюхался. От стрелецкого головы шел крепкий медовый дух. Маркел еще принюхался, и это уже не таясь. Стрелецкий голова обиделся, встал и в сердцах сказал:

– Дурень ты, Маркел, ох, дурень! За Камнем ты был поумней! – И развернулся, и ушел в дом.

И стало тихо. Маркел сидел на ступеньках и смотрел в небо. Небо было чистое, звездное. Звезды держались крепко, ни одна из них не падала. А еще Маркел думал над словами стрелецкого головы о том, что в Угличе и Ярославле бунт и там много людей побито. Верить такому или нет, думал Маркел дальше. Стрелецкий голова не врет, конечно, что ему сказали, то он ему и передал. А почему вдруг передал? Да потому что невтерпеж с таким ходить, когда никто кроме него не знает, может, даже Шуйский тоже, потому что гонец был не царский, а годуновский, конечно, у Годунова же сейчас вся сила! Ну да и ладно Годунов, в сердцах дальше подумал Маркел, а вот стрелецкий голова какой прилипчивый! Он его за Камнем видел! Ну и что?! За Камнем теперь тоже наше царство!..