В войне с Англией

Все это было так таинственно, что виталийцы качали головами и высказывали различные предположения. Ученый, чьи поступки были совершенно непонятны для них и он казался им каким-то колдуном, ибо он показывал такие штуки, которые изумляли и ужасали обыкновенных смертных своей, как им казалось, неестественностью. И все-таки все его действия имели вполне естественное объяснение. Он был ученый, который занимался, главным образом, химией и естественными знаниями. Он был один из тех, которые искали камень мудрости, с помощью которого они думали создавать золото.

До этого магистр Вигбольд еще не дошел, но он взял теперь множество микстур, мазей, жидкостей и пороха, смешал и растолок все вместе, и эта смесь как видно была предназначена для каких-то особых целей. По указанию Вигбольда Генрих втащил в лодку множество разных предметов и, между прочими, два больших мешка с дровами.

Штертебекер и Вигбольд, одевшие рыбацкие костюмы, вошли в лодку, оттолкнули ее от берега и, быстро окружив остров, въехали в море навстречу английскому флоту.

Пред глазами виталийцев всплывали то здесь, то там громадные контуры кораблей. Генрих Нисен был так изумлен их видом, что забыл о веревке паруса, которую он держал в руках, так что чуть не опрокинул лодку. Так удивили его английские корабли, похожие на высокие башни, вершины которых трудно было увидеть.

Генрих еще более удивился и испугался, когда Штертебекер неожиданно и гневно ударил его веревкой.

Яростный, заглушенный голос, никогда не слышанный им у обожаемого руководителя, прошипел:

— Глупый мальчишка, что ты вздумал? Я приучу тебя не зевать. Ты нас чуть не утопил твоей проклятой заспанностъю. Ты думаешь, что если ты уже двадцать четыре часа не ел, не пил и не спал, так ты уже можешь отдыхать? Я тебе покажу, как зевать.

Клаус Штертебекер поднял весло, как бы собираясь ударить мальчика по голове, так что последний невольно вскрикнул.

В эту минуту лодка поучила такой сильный толчок, что все трое упали на дно лодки. Она наскочила на нос английского корабля «Saint George», а ветер так надувал парус, что она не могла оттолкнуться.

— Гей! Что там такое внизу? — спросил сверху скрипучий английский голос.

Караульный офицер услышал толчок и наклонился над шанцами, чтобы узнать причину.

Штертебекер ответил не сразу. Он лежал на спине, дрыгал ногами, причитал и плакал, как больная старуха.

Генрих Нисен еще более изумился и поднялся уже, чтобы ответить что-нибудь англичанину, но Штертебек рванул его к себе и прошипел ему на ухо:

— Дурак, молчи! Мы должны разыграть маленькую комедию. Плачь и стонай, как будто ты сломал себе все ребра.

Генрих только теперь начал понимать. Значит, вот чем объясняется непонятный удар Штертебекера веревкой и плач этого геркулеса с железными мускулами.

Он принялся усердно помогать Штертебекеру, а Вигбольд в действительности сильно ударился при падении и стонал от настоящей боли, так что начался такой концерт, который хоть кого привел бы в ужас.

— Эй, — раздался опять голос сверху. — Что это там случилось? Убирайтесь скорее отсюда, а то я сброшу вам на головы несколько камней из балласта и отобью у вас охоту приближаться к кораблю его величества «Saint George».

Это было не особенно любезное предупреждение, и Штертебекер счел нужным ответить теперь. Он ответил на таком беглом и чистом английском языке, что никто не заподозревал бы в нем иностранца.

— Простите нас, хороший господин! Мы рыбаки, заброшенные сюда ветром и непогодой, и не знаем даже, где мы находимся теперь. Объясните нам, добрый человек. Теперь так туманно, а компас мы потеряли.

— Вы, как видно, порядочные бездельники, — ответил офицер. — Если вы не знакомы с морем и не умеете плавать, так вы бы лучше сидели дома, вместо чтобы блудить по морю и ломать себе ребра! Вы на рейде Шпитеар, недалеко от Ковес.

— Ах ты, господь небесный! — заплакал Штертебекер. — Мы совсем живем на южном берегу острова Вигта. Ах ты, Боже мой!

— Вы туда попадете с вашими лодками разве завтра к обеду! — крикнул офицер, почувствовавший что-то вроде жалости к этим «бедным забитым рыбакам».

— А, добрый господин, сжальтесь над тремя бедными голодными измученными рыбаками. Мы не можем ехать дальше, у нас нет сил грести даже еще десять минут, не то что завтра до обеда. Мы уже двадцать четыре часа не имели куска во рту.

— Я вам ничего не могу теперь дать, — ответил караульный. — Теперь полночь, все уже заперто. На корабль я вас тоже не взять, это строго воспрещается.