Владимир Стрельников - Солдаты Сумерек

Святые отцы подошли к окну: из донжона площадка перед воротами хорошо просматривалась. Действительно, сэр Жан. И тоже с благородным свидетелем. А, впрочем, стоит ли переживать? Ещё вчера монах-пилигрим рассказывал братии о возвращении крестоносца. Как истинный бессребреник, сэр Дыб-Кальвадоский не привез из Трои ничего, кроме славы! А из неё, как известно, экю не выжмешь.

Йорген приказал впустить рыцарей. Пока опускали мост и поднимали решетку, священники рассматривали всадников. Их смущал спутник сэра Жана, рыцарь в тёмном тораксе, на горячем вороном. Наконец, конь повернулся, и стал виден его герб: косая алая полоса и белая лилия на чёрном фоне. Оба одновременно ахнули – это же сэр Кристофер де Гретевил! Любимец де Шансона. И что сие значит? Барон нарушил договоренность и начал собственную игру? Впрочем, от этого жадного пройдохи можно ожидать всякого.

– Интересно, что у них общего с этим нищим, сэром Жаном? – вполголоса проговорил аббат. Приор лишь пожал плечами:

– Я слышал, сэра де Гретевила повергли. Не думал, что он быстро оправится.

Однако менее чем через четверть часа, когда сэр Жан умолял аббата отсрочить уплату, святые отцы отвлеклись. Нечасто удается потешиться над крестоносцем! Впрочем, чёрная фигура, вставшая в углу с опущенным забралом, удерживала от совсем уж оскорбительного смеха. Да ещё и светлое пятно от заделанной пробоины на тёмном панцире постоянно отвлекало, заставляя Йоргена рыться в памяти, чтобы вспомнить что-то с этим связанное. Что-то крайне неприятное.

Когда рыцари ещё только поднимались в донжон, приор подрагивающим голосом поинтересовался:

– Брат мой, а не боишься, что эти грешники попросту вышвырнут нас?

– Нет! Я предусмотрел, что сэр Жан может попытаться так по-варварски расторгнуть договор со Святой Церковью. И кое-что приготовил.

– Да?! И что же? – сразу воспрял толстяк.

– Обрати внимание на расположение мебели и щелей между гобеленами.

– Честно говоря, я заметил, что оставлены просветы между полотнами. И не могу взять в толк, для чего. Они же совершенно не спасают от сквозняков!

– Временно, брат мой! За щелями находятся бойницы. А у них стоят лучшие стрелки нашего доброго соседа, барона де Шансона. Если ты заметил, мебель расположена так, что лучники могут простреливать всё. Кроме этих кресел.

– О, как умно! – приор вцепился в подлокотники. – Но сэр де Гретевил…

– Посмотрим! – аббат и сам не мог понять, по своей ли воле появился второй рыцарь. А если барон послал любимца, то зачем? Неужели отменить приказ?

– Оставим суетные просьбы! – наконец соизволил ответить Йорген. – Сэр Жан, ты заключил договор со Святой Церковью, а теперь богохульствуешь. Сам Господь был свидетелем твоей клятвы. Он не дал тебе золота в крестовом походе, так как ты был слишком грешен. Так не увеличивай же числа своих прегрешений!

– Это ты богохульствуешь, аббат!!! – пророкотал под сводами зычный металлический голос. Святые отцы и сам крестоносец, не знакомый с усилением звука, аж присели. Лишь потом поняли, что это заговорил сэр Кристофер.

– Кто ты? Ты не сэр де Гретевил! – указал перстом Йорген.

– Конечно, нет. Гретевил мёртв.

Вот оно! Теперь аббат вспомнил – сэр Кристофер не просто повержен, а убит! Он поднял руку для жеста изгнания, но чёрная фигура уже двинулась на него.

– Кто ты такой, и по какому праву врываешься? – теперь Йорген был уверен в помощи лучников. А рыцарь взял яркий кастильский апельсин и с силой воткнул в рот аббата. Тот аж потерял равновесие и упал в кресло. Воин тут же плотно прижал его руки к подлокотникам своим мечом:

– Сэр Жан доблестно сражался с неверными! – снова раздался его нечеловеческий рокот. – Он покрыл себя и Церковь неувядаемой славой, служа императору, а не Мамоне. Ведь богатство и роскошь вызывают лишь развращение!

Мнимый де Гретевил ударом сбил стаканы, и вино попало на приора. Но тот не оставил безопасного места. Йорген же смог прожевать и выплюнуть апельсин:

– Пошел вон! – заорал он и тут же затих, заткнутый вторым цитрусовым.

– Господь отметил сэра Жана Своей десницей. Так как же ты, святой отец, бессовестно предающийся греху обжорства, смеешь глумиться над крестоносцем?

Блюдо с остатками поросенка тоже полетело в приора, но тот стоически перенес и это. А аббат вновь прожевал апельсин:

– Мерзавец! Я отлучаю тебя от церкви! Пошёл вон! Во-он!!! Свиньи, нищие ублюдки! Вон из моего замка! Мо-е-го!!! Ни минуты, ни секунды отсрочки!!!