Дэн Карлин - Хардкорная история. Апокалиптические моменты от древности до наших дней

И все же, несмотря на все различия между людьми разных эпох, определенные события и эры кажутся, как пишет Барбара Такман [5] Американская писательница и историк. Дважды лауреат Пулитцеровской премии за нехудожественное прозаическое произведение. (Прим. ред.) , зеркальными отражениями друг друга. Трудно не задумываться, как бы мы справились с подобными обстоятельствами. Мой дед часто говорил: «Если бы не милость Божья, это могло бы случиться со мной». Благодаря космической удаче мы родились в свое время и в своем месте. Вполне могло бы случиться и так, что мы родились бы в другом месте и другой эпохе. Подобная мысль значительно облегчает историческую эмпатию.

Однако, несмотря на кажущуюся стабильность нашего времени, нет никаких гарантий, что все не изменится в мгновение ока. Примеры, о которых я решил рассказать в этой книге, драматизируют времена, когда происходили эти события. Рискуя показаться дешевым Нострадамусом с плакатом на груди «Конец близок», скажу, что коллапс бронзового века мог бы случиться и с нами. И глобальная супердержава может неожиданно взорваться, как взорвалась древняя Ассирия, оставив после себя колоссальный геополитический вакуум. Наш вариант Рима может распасться, как распалась Римская империя. С легкостью может возникнуть пандемия, и, если она окажется достаточно тяжелой, это заставит нас вспомнить, какой была жизнь людей до современного развития медицины. Может начаться ядерная война или экологическая катастрофа. Мы можем оказаться в ситуации, о которой будущие эпохи будут читать в книгах, ужасаться экстремальному человеческому опыту и учиться на нашем примере тому, как поступать не следует.

В конце концов, гордыня – классическая историческая черта человечества. Как всегда говорил мой отец: «Не зазнавайся!»

На протяжении всей письменной истории существовало убеждение, что трудные времена делают людей лучше и сильнее и эти люди, преодолевая трудности (войны, тяготы и лишения), создают более сильных, более стойких и, возможно, даже более добродетельных потомков.

«История полна шороха шелковых тапочек, спускающихся вниз, и стука деревянных башмаков, поднимающихся наверх», – когда-то сказал Вольтер. Судьбы наций, цивилизаций и обществ решает характер народов, а на характер этот в значительной степени влияют материальное и моральное состояние общества. Эта идея лежала в основе исторических трудов еще древнегреческих авторов, но к середине XX века ее популярность стала снижаться [6] На заре исторической науки целью многих историков и авторов было преподать некий моральный урок, как правило, на историческом примере. . Современные историки не поддерживают концепцию деревянных башмаков и шелковых тапочек. И тому есть целый ряд веских причин, начиная с отсутствия информации. Очень трудно доказать или количественно оценить аморфные человеческие качества, такие как стойкость и решительность [7] Особенно если распространить их не на отдельные личности, а на целое общество. , а затем оправдать их включение в академические исторические труды, основанные на фактах и оцениваемые современниками. Но это не означает, что такие качества влияния не оказывают.

Давайте проделаем небольшой ментальный эксперимент. Представьте, что на ринг выходят два боксера. Они одного роста, равного веса, имеют одинаковую подготовку. Они вместе тренируются в одном зале и даже у одного тренера. Все переменные устранены. Что станет решающим фактором победы? Не та ли неопределенная концепция, которую мы называем «стойкостью»? Трудно сказать, что боксер победит, потому что он «более стойкий». И для начала: а почему мы решили, что «стойкость» – это хорошо? Стойкость – неопределенная концепция, в которую все мы верим, и широко пользуемся производными от нее прилагательными. Но термин этот относителен, и представление о нем у каждого человека и в каждой культуре может быть своим [8] В действительности, у термина «стойкий» существует множество синонимов для разных контекстов, например «боевой». Но в таком случае мы определяем стойкость в терминах войны и насилия. У этой идеи есть и другие потенциальные аспекты: эмоциональная стойкость, способность выдерживать лишения – все это мы тоже называем «стойкостью». .

А теперь вместо дерущихся друг с другом боксеров представим себе более масштабное соперничество – между целыми обществами. Что произойдет, к примеру, если Соединенные Штаты Америки сегодня начнут войну со страной таких же географических размеров, с таким же населением, такого же экономического положения и военной мощи, с тем же вооружением и технологиями. И война эта будет жестокой, до безоговорочной капитуляции, когда города обеих стран будут лежать в руинах. Единственное различие между двумя странами в том, что народ, против которого мы сражаемся, население этой мифической зеркальной страны – наши деды.