Олег Борисенко - Звезды над Ямалом

Архип подбросил в костерок хворосту и повернулся к Емельке:

– Не спишь, пострел?

– Не, не сплю, сказывай, дядько, далее. Жду, когда смеяться надобно будет.

– Вот шкода, все тобе смеяться нужно. А попу-то нашему не до смеха. Вышел на крыльцо, а конь лежит, объелся, стало быть. Сбежалась тут вся церковная братия, голосят, суетятся. А Байтал наш и голову ужо поднять не может, очи закатил и язык высунул. Подыхат, значится. Нашлись все ж средь братии умные люди, кликнули они отрока-звонаря и заставили его прыгать на животе у жеребца. Прыгал малец, прыгал, мял живот Байталу, мял. И вдруг как пукнет наш Байтал, да так звонко, ако из «Единорога» пальнули. Тут же из окна крик роженицы и детский писк раздался. Наш Байтал попадью так шибко напужал, что разродилась сердешная.

Емелька звонко рассмеялся.

– Да погодь ты, это пока еще сурьезно, далее слушай, – толкнул в бок пасынка Антип. – Курьез-то впереди.

– Ведет под узды поп Байтала на постоялый двор, а тот через шаг – бах да трах, стрельцы из изб в исподнем на улицу выбегают с пищалями, татар высматривают да вверх для острастки палят, думают, что царевич Алей напал. Бабенка какая-то заверещала, пожар, мол. Другая: «Ховайся кто может!»

А наш поп знай себе ведет под узды жеребца, токмо под ноги взгляд от стыда потупил. Один только Ак Байтал, гордо морду задрав, пердит себе, да пердит на весь ночной острог.

Даже воевода Чулков и тот спросонья велел с крепостных стен залп дать из всех пушек для острастки, но пушкари – народ сурьезный, вовремя разобрались, в чем суть переполоха, да не стали порох жечь.

Утром же караул доложил, что обнаружены свежие следы конного отряда со стороны сожжённой крепости Сузгун, но перед Иртышем отряд татар развернулся и ушел в степи. Видимо, напужал наш Байтал и татарский разъезд, который тайком хотел на посад напасть.

– Вот что мелешь-то! Ну не было ж такого! – рассмеялась Яна, которая давно уже слушала треп десятника, стоя за его спиной.

– Каюсь, про татарский разъезд сбрехнул, а про Байтала – сущая правда, – повернувшись к ворожее, улыбнулся Антип и, прижав к себе Емельку, уже серьезно наказал: – Ты меня на людях таткой называй, а то погубишь мамку, себя, ну и меня пристежкой. Лады?

– Лады! – перестав смеяться, твердо, по-взрослому заверил Антипа Емелька.

***

2006 год.

Юрка прислушался. Вдалеке послышался рев работающего двигателя судна на воздушной подушке.

«Это по мою душу», – догадался беглый капитан.

– Они долго еще не подъедут, между нами овраг, его объехать можно только у шайтан-факела, – показал старик рукой на мерцающее зарево.

– Скидавай скорей свое рубище заморское. Бери кафтан и портки в руки, – приказал Елейка. – Оденешься в чуме колдовском, не забудь моего внука найти в старом мире, – скороговоркой напутствовал капитана старый охотник.

И действительно, как и предполагал Елейка, свет фар повернул вдоль глубокого оврага, и невидимое в темноте судно двинулось в сторону кустовой площадки.

– Ну, мне еще в чум надобно возвратится поспеть, да твое рубище надеть. Пущай на первых порах спутают. Прощай, мил человек! – крикнул охотник и с силой толкнул в грудь Юрку. Капитан попятился и, потеряв равновесие, кувыркнулся через камень.

Судно на воздушной подушке остановилось у чума.

Сбросились обороты винта, и из открытой двери выпали по очереди на снег бойцы группы захвата.

Попарно, перебежками бойцы ринулись к жилищу оленевода.

– Лежать! Руки! – раздалось вскоре из чума.

– Пусти! Я новокрещен Елей! У меня грамота от самого царя Михаила! – донеслось до слуха вышедшего из кабины следователя прокуратуры.

Глава 3

Полуостров Ямал.

– Мой внук Тухтач каждый раз в последнюю ночь полной луны приходит к чародейному камню, он ищет меня, я знаю. И ты, мил человек, покажешь ему, как попасть в колдовской чум. Потому как, сколько не прыгай через камень, ничего не выйдет. Надобно задом кувыркнуться чрез его, – услышал вдогонку голос Елейки, кувыркаясь, Юрка.

Много ли прошло времени или мало, Юрка очнулся, лежа на спине. Осмотревшись, капитан разглядел над собой жерди чума. Поднявшись, он увидел в проем, как к чуму оленевода подъехало судно на воздушной подушке и из него, как горох, посыпались вооруженные люди. Нужно было уходить.

И он смело шагнул в другой проем.

Юрий огляделся. Все было по-прежнему. Снежная тундра, овражек, только не горел факел и исчезли очертания чума оленевода Елея. Светало.