Бернард Корнуэлл: Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа

Опыт. Прежде чем вступить в полк Южного Эссекса, Слингсби провел какое-то время в 55-м, квартировавшем в Вест-Индии, где благодаря лихорадке и был произведен досрочно в лейтенанты. Покомандовав ротой легкой пехоты, парень возомнил, что постиг все премудрости службы. Службу он, может быть, и знал, но боевого – в отличие от Шарпа – опыта не имел никакого.

– Я хочу, чтобы вы взяли его под свое крыло, – закончил полковник. – Поможете ему, а, Шарп?

В чем Шарп с удовольствием помог бы наглецу, так это сойти пораньше в могилу. Однако подобного рода мысли приходилось скрывать, равно как и острое отвращение, которое он испытывал к выскочке-коротышке с первого же дня.

– Мы с мистером Айлиффом видели там каких-то людей. – Слингсби протянул руку в направлении телеграфной станции. – Человек десять, я бы сказал. И на одном, если не ошибаюсь, синяя форма. Как думаете, там никого не должно быть?

Шарп сильно сомневался, что новичок, лишь недавно прибывший из Англии, успел разглядеть хоть что-то, хотя сам он заприметил всадников еще добрых пятнадцать минут назад и с тех пор все задавался вопросом, кто бы это мог быть, потому что официально станция считалась заброшенной. Обычно там находилось несколько солдат, охранявших флотского мичмана, который, манипулируя развешенными на мачте черными мешочками, передавал сообщения из одного конца Португалии в другой. Потом французы где-то оборвали эту цепочку, и англичане убрались с холмов, позабыв уничтожить именно эту станцию. Оставлять ее в целости лягушатникам не было никакого смысла, а потому рота Шарпа получила простой и недвусмысленный приказ: сжечь телеграф.

– Может, француз? – спросил Слингсби, имея в виду синюю форму.

Судя по тону, он уже рвался в бой и был готов штурмовать холм. Вся его короткая фигура выражала эту готовность.

– Не важно, даже если и лягушатники, – хмуро отозвался Шарп. – Нас все равно больше, чем их. Пошлю наверх мистера Айлиффа – пусть его пристрелит. – (Айлифф обеспокоенно завертел головой. В свои семнадцать он выглядел на четырнадцать, мальчишка, отправленный в армию папашей, не придумавшим, чем еще занять сына.) – Покажите фляжку.

Айлифф испуганно посмотрел на него.

– Она пустая, – признался он и съежился, словно ожидая наказания.

– Слышали, что я сказал солдатам насчет пустых фляг? – спросил Шарп. – Что они дураки. Они, но не вы. Потому что вы офицер. А офицеры дураками не бывают.

– Совершенно верно, – вставил Слингсби и фыркнул.

Он всегда фыркал, когда смеялся, и Шарп с трудом подавил желание перерезать ублюдку глотку.

– Цените воду. – Шарп бросил фляжку Айлиффу. – Сержант Харпер! Вперед!

Подъем на вершину занял еще полчаса. Похожее на сарай строение служило, по-видимому, церковью, поскольку в нише над входом стояла статуя Девы Марии. Телеграфная башня примыкала к церквушке и даже опиралась на ее восточный щипец тяжелой деревянной фермой, которая и несла на себе платформу, с коей мичман передавал загадочные сигналы. Сейчас там никого не было, и сигнальные веревки трепыхались на ветру, колотясь о просмоленную мачту. Выкрашенные в черное мешки успели снять, но веревки, с помощью которых их поднимали и опускали, остались, и с одной из них свисала белая тряпица. Увидев ее, Шарп подумал, что неизвестные на холме вполне могли подавать кому-то сигнал.

Сами эти неизвестные стояли у двери в церковь, и с ними был португальский офицер в синей форме, выцветшей настолько, что издалека она могла показаться голубой, как у французов. Офицер и выступил навстречу Шарпу.

– Майор Феррейра, – представился он на хорошем английском. – А вы?..

– Капитан Шарп.

– И капитан Слингсби, – вставил лейтенант Слингсби, проявивший в желании сопровождать Шарпа такое же упорство, как и в незаконном присвоении еще не полученного звания.

– Командую здесь я, – коротко объяснил Шарп.

– С какой целью вы здесь? – требовательно спросил Феррейра.

Высокий, сухощавый, смуглолицый, с аккуратно подстриженными усиками, он держался надменно и явно старался продемонстрировать свое превосходство, тем не менее Шарп уже различил некоторую неуверенность, которую португальский майор пытался замаскировать резкими манерами. Такое поведение неизменно вызывало у Шарпа желание осадить наглеца, но он поборол соблазн.

– Нам приказано сжечь телеграф.

Феррейра бросил взгляд на поднимающихся на вершину солдат. Заявление Шарпа, похоже, удивило его, но уже в следующее мгновение он скрыл удивление за неубедительной улыбкой.