Елена Серебрякова - Духъ и Мечъ – Воичи Сила

– Коли иголок и ниток нет, пусть твоя жена приходит ко мне в дом, что-нибудь придумаем.

Воевода ушел, мастеровые умолкли и занялись своими делами.

– Хочу сказать, – подал голос Семен Черпак, знатный резчик по дереву.

Фамилия или прозвище? Говаривали, что его дед резал диковинные черпаки из цельного дерева.

– Прямо перед снегами повезли меня в Жилицы к князю Сурайскому. Был заказ на раму определенного размера с орнаментом. Приехали на место и оказалось, что замерщики малёху ошиблись. Отвели меня в тихую комнату ни стола, ни стульев. Сел я на пол и начал раму подгонять, благо резцы с собой прихватил. Сижу так тихо и работаю. Вдруг слышу разговор то ли сверху, то ли снизу, но слышу все, о чем говорят. Из говорящих один наш князь, другого не знаю. Вот тот другой сказывает, что, когда Новгород опять присягнул Московскому князю, хан Ахмат на Москву попер. Новгород метнулся. Трудно отвыкать от старых порядков. Стали совет держать с нашим Казимиром, помощь у него искать. Про то проведал Иван и двинул войско к Новгороду. Те закрыли ворота и оказались в осаде. Большого войска у Ивана не было, основные силы хан Ахмат отвлек, но осаду держали. Когда подошло подкрепление, испугались. Вышли к Ивану духовенство, за ним и весь народ. Пали на колени и стали просить прощения. Пятьдесят главных врагов Москвы были схвачены и пытаны. Все признались в своей вине и указали сообщников. Оказалось Феофил, новгородский Владыко, сговаривался против Москвы. Его отправили в ссылку, много семей выдворили из города, а сто человек казнили прямо здесь. И все из-за сговора с Казимиром.

– Ты, Семен, похоже от себя прибавил, – процедил Серега.

– Вот вам крест, братцы. Еще незнакомец сказал, что Иван Московский подмял под себя все земли и дальше идти ему некуда. Дальше наше Великое княжество Литовское.

– Так и сказал? – не унимался Серега, но его подколы уже никто не слышал.

Долгое молчание нарушил Тимоха:

– Не могу взять в толк. Мы русские, но живем под рукой литовского князя. Там тоже русские, а живут они под кем? Кто он, Иван Московский?

– Он князь Московского княжества, – ответил Семен.

– Так он русский? Тогда вообще ничего не понимаю!

Тимохе не ответил никто.

Весна подступила не сразу. То уйдет на тепло, то снова отличится заморозками. Так потихоньку, незаметно снег уходил и обнажалась земля. Половодье подступило к прибрежным баням, но дальше не пошло. Ледоход зацепил сваи на мостах, только строения устояли. Еще по морозу Федор и Тимоха успели заготовить нужное дерево: восемь бревен, по две с лишним сажени; две оглобли, по пять сажень; добыли заготовку из вяза для центровой ступицы. На себе такую заготовку унести не смогли. Сделали тележку под две человеческие силы.

Мастеровые постоянно спрашивали для чего нужны заготовки, но Федька отмахивался. Дескать имеется чертеж у воеводы, по нему он исполняет задание. Чем ближе виделось окончание, тем чаще Федор бубнил: «Гладко на бумаге, да забыли про овраги». В разгар весны пожаловал воевода, спросил о делах и поделился планами:

– Скоро престольный праздник – Троицын День. Успеешь закончить свою круговерть?

– Оно конечно смогу, но…

– Сказывай про заковыки.

– Нужен песок, дорожку засыпать, а то землю колеса быстро продавят, нужна площадка под основу и лошадиная упряжь. И еще, Дмитрий Михайлович, ставить забаву надо ночью. Днем зевак соберем половину города.

– Все тебе будет, со всем согласен. Кого в помощь дать?

– Тимоху и Семена. Втроем сладим.

Бревна в половину обхвата составляли первые пять венцов храма Вознесения Господне. Малая изба входила в большую также, как и двускатные крыши разнились величиной. Значимость второй избы подчеркивал шестигранник с куполом в виде луковицы и православного креста. Колокольня была отдельно – бревенчатый квадрат с высотой до кровли храма и четырьмя стоячими балясинами, по верху открытой верхотуры с двускатной прикрышкой и двумя колоколами внутри.

На пятидесятый день после Пасхи православные отмечают сошествие на Апостолов Святого Духа. Называют праздник по-разному и Пятидесятица, и Духов День, и День Святой Троицы. Как правило, погода способствует празднику, всегда светит солнце, тепло и зелень вокруг. Окончание службы завершилось колокольным перезвоном, и горожане традиционно пошли на главную площадь, одетые нарядно, хотели посмотреть на других и себя показать. Большинство пошли напрямки на базар. Торговая территория славилась купцами неведомых краев, и покупатели жаловали их вниманием. Чуть ли не из самого Кракова специально приезжали. Базар начинался ковальными чудесами: насадки для рал и лопат, серпы, ножи, подковы, топоры. Удивляли вощиники, бруски, кругляши, чистый воск и с присадками: славился с маслом, желудями, цветочный. А уж материи всяких, почитай на ублажение цариц: фламандские сукна, венецианский бархат, бухарестская хлопчатая зендянь. Еда на любой смак: рыба соленая, сушеная, парная; дичь не потрошенная, куры ощипанные и живые, яйца, утята, цыплята на вырост; сушки, баранки, пироги, кулебяки. Всего не перечислишь и не охватишь.