Валерий Воронин: Ковчег царя Айя. Роман-хроника

В заключение я приведу уже привычные для многих предисловий моих книг слова:

«Крым открывает нам свои тайны. И пусть они послужат во благо каждому из нас. Ибо познавший их станет, и в это хочется верить, не только мудрее, но и чище в своих поступках и помыслах.

Да хранит вас Господь!»

Автор

Начало весны 1601 года выдалось в Киеве холодным, с колючими северными ветрами и противным мокрым снегом. Казалось, март отдает людям залежалые остатки зимы, которая побаловала и теплыми деньками, и солнышком. Так иногда бывает – вслед за мягким февралем приходит неласковый март.

Днепр вздулся, посерел, но лед еще сковывал его берега. Монахи приютившегося рядом небольшого монастыря с опаской ожидали момента, когда здоровенные крыги начнут отламываться и, мешая друг другу, двинутся вниз по течению. Картина, конечно, открывалась величественная, но ее следовало наблюдать с высокого берега, а не оказаться случайно среди дрейфующих ледяных торосов. Иногда случалось и такое.

А тут еще и снег пошел. Да такой сильный, что в трех шагах ничего не было видно. Только вышел за монастырскую ограду – и все, назад дорогу можно и не найти. Снег валил почти сутки и укрыл толстым ковром все пути-дорожки. И надо же такому было случиться, что молодой послушник, только-только прибывший в монастырь из Киева, вздумал сходить на Днепр за водой и пропал. Пойди теперь разберись – где его искать. Снег надежно скрыл следы незадачливого водоноса и продолжал неудержимо падать, разделяя людей, города и села.

К настоятелю монастыря, отцу Петру, прибежали взволнованные монахи и стали наперебой рассказывать о досадном происшествии. Настоятель сразу же понял, в чем дело, и отправил самых опытных людей на Днепр. Но вскорости они вернулись ни с чем. Теперь уже и отец Петр отправился искать послушника вместе с другими монахами. Долго кричали, жгли факелы, обследовали все тропинки – нет нигде водоноса. А тут еще и ветер злой налетел…

Послушника все же нашли – замерзшего, перепуганного до смерти, но живого. Привели в обитель и, растопив баньку, отправились туда с вениками выбивать из стылого тела остатки холода. Хорошо, что так удачно все закончилось. Сразу решили – раз благополучно завершились поиски, то послушник останется в их монастыре на долгие годы. Даже старец Гермоген, обычно суровый и замкнутый человек, развеселился и пожелал спасенному «многая лета».

А на следующий день тяжело заболел отец Петр, высокая температура приковала его к лежанке, а громкий, изнуряющий кашель выворачивал все его нутро наизнанку. Ясно было, что настоятель простудился во время поисков. Но монахов удивило и даже насторожило вовсе не это. Отец Петр, которому было около шестидесяти, всегда отличался завидным здоровьем и крепостью духа. Никто не помнит, чтобы он вообще когда-нибудь хворал. Но, очевидно, сбой мог дать даже и такой крепкий организм.

Монахи сразу же принялись варить снадобья, могущие облегчить состояние настоятеля. Конечно же, молились за его здоровье все и помногу. На третий день отец Петр уже встал и с обычной своей живостью стал управляться по хозяйству. Но первая же служба далась ему с трудом – кашель сжимал горло, не давая произносить слова и петь. Тогда подумалось: пройдет еще день, другой, и кашель тоже отступит.

– Старче, старче! – над головой раздался чей-то взволнованный голос.

Гермоген открыл глаза и при слабом свете лампады различил неясные тени людей, проникших в его келью. Обычно сюда никто без позволения заходить не мог, и внезапный визит монахов старца весьма удивил.

– Что… Что случилось? – прохрипел Гермоген и, кряхтя, опустил ноги на холодный пол. Он постарался сесть, и кто-то из монахов участливо помог старцу, поддержав его иссохшее тело.

– Отче! – воскликнул один из монахов, в котором Гермоген признал алтарника, – вас призывает к себе отец Петр. Он… Он… – алтарник запнулся. И ему помог кто-то стоящий у самой двери:

– Совсем худо стало нашему отцу. Зовет к себе.

Теперь старец осознал причину ночного вторжения в его келью непрошенных гостей и коротко сказал:

– Сейчас буду, а покудова идите к нему…

– Скорее! – снова отозвался алтарник, – он… он хочет собороваться.

Гермоген дернул головой, и правая рука его затряслась.

– Идите же! Я сейчас буду.