Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

После смерти Баура только что отстроенный дом его в 1784 году был куплен для нужд дворцового ведомства: в нем стали селить придворных служителей, всю ту бесчисленную царскую челядь, содержание которой стоило государству огромных средств. По поводу вороватости дворцовой прислуги сохранилось немало преданий и анекдотов. Как-то Екатерина II, выйдя утречком на Камеронову галерею в Царском Селе, приметила нескольких служителей, в поте лица грузивших телегу казенной провизией. Увидев царицу, они окаменели от испуга. «Что вы делаете? – спросила она. – Вы, кажется, нагружаете воз дворцовыми припасами?» – «Виноваты, ваше величество», – отвечал один из них, падая перед ней на колени. «Чтоб это было в последний раз! – строго сказала императрица, добавив вполголоса: – А теперь уезжайте скорей, чтобы вас не увидел гофмаршал, а то вам здорово попадет».

Другой случай не менее характерен. Однажды, гуляя по саду, Екатерина заметила придворных лакеев, тащивших из дворца фарфоровые блюда с персиками, ананасами и виноградом. Чтобы не встретиться с ними, снисходительная к чужим слабостям государыня свернула в боковую аллею, примолвив сопровождавшим ее дамам: «Хоть бы блюда мне оставили!»

Стоит ли после этого удивляться, что некоторые, особо удачливые из служителей, такие, например, как знакомые нам камердинеры – Захар Зотов, Иван Медведев и даже штатный карлик Савелий Титов – обзаводились собственными каменными палатами. Впрочем, если дворцовая прислуга попросту воровала, то различные придворные чины получали все причитающиеся им блага на вполне законных основаниях.

При дворе существовал расточительный обычай, заключавшийся в том, что каждые две недели в комнату каждого из придворных приносили по две бутылки столового вина известных марок и по бутылке ликера различных сортов, не считая английского пива, меда, минеральных вод и т. д. Все это, вместе взятое, составляло ни много ни мало 60 бутылок на каждого.

На предложение обер-гофмаршала князя Ф. С. Барятинского отменить этот обычай, которым больше всего пользовалась дворцовая прислуга, Екатерина II ответила: «Я вас прошу, милостивый государь, никогда не предлагать мне экономить на свечных огарках; это, может быть, хорошо для вас, но мне это не приличествует».

В результате секретарь великого князя Павла Петровича барон Николаи по истечении тридцати лет обладал лучшим винным погребом во всей империи, а камер-фрейлина императрицы графиня Эльмпт за двенадцать лет службы собрала и продала достаточное количество свечей, чтобы ко времени своей свадьбы с генералом П. И. Турчаниновым заказать на эти деньги роскошный серебряный сервиз.

Немало забавного можно порассказать и о дворцовых синекурах, то есть должностях, не требовавших особого напряжения сил, но тем не менее позволявших счастливчикам, их занимавшим, кормиться целыми семьями. Однажды к обершенку А. А. Нарышкину, заведовавшему царскими погребами, явился некий проситель и стал настойчиво домогаться зачисления в штат дворцовой прислуги. «Нет вакансий», – отвечал ему вельможа. «Да я согласен, пока не найдется место, смотреть за какой-нибудь канарейкой». – «Что вам это даст?» – спросил изумленный Нарышкин. «Как что? – в свою очередь удивился проситель. – Все-таки будет чем прокормить себя, жену и детей!»

Как-то Г. А. Потемкин, желая помочь уволенному со службы сельскому дьячку, обучавшему его некогда азам русской грамоты, придумал для него особую должность. Она состояла в смотрении за памятником императору Петру I на Сенатской площади. Дьячок был обязан ежедневно являться к князю и доносить ему, крепко ли стоит монумент на своем месте. Правда, труды внештатного смотрителя оплачивались из личных доходов светлейшего.

Существовала в дворцовом штате и совсем уж экзотическая должность арапа, выполнявшего обязанности привратника. Когда-то их и впрямь набирали из темнокожих невольников, но со временем цвет кожи перестал иметь решающее значение, остались лишь первоначальные функции, состоявшие в открывании и закрывании дверей перед важными посетителями дворца. Должность эта считалась весьма прибыльной и выгодной, поскольку оплачивалась выше прочих, а при выходе в отставку обеспечивала солидную пенсию.

На Петербургской стороне в екатерининские времена можно было видеть небольшие деревянные хоромы с надписью:

«Дом отставного арапа NN». Владелец его, бывший дворцовый истопник, обладающий очень белой кожей и такими же волосами, объяснял любопытствующим, что был пожалован в арапы по милости начальства, согласившегося отставить его в виде отличия «с арапским пенсионом». По этому поводу князь П. А. Вяземский в своей записной книжке не без иронии заметил: «В противоположность американским республикам, во дворце выгоднее быть черным, чем белым».