Густав Эмар: Том 10. Следопыт. Перст Божий

Между тем разговор в пещере продолжался. Говорила донья Санта.

— Итак, вам не удалось; асиенду еще стерегут?

— Да, стерегут! — ответил Наранха сдавленным голосом.

— Боже! Неужели же мне суждено навек остаться в этой пещере?

— Вы так скучаете здесь, не правда ли? — сказал он с упреком.

Девушка ничего не ответила.

— Значит, мое присутствие так тяготит вас? Я вам противен?

— Нет, я вам обязана жизнью; вы убили подосланных ко мне убийц. Я признательна вам за эту услугу и не только ради себя, но и ради человека, которого я люблю больше моей жизни и который не перенес бы моей смерти.

— Не говорите мне этого! — проговорил он мрачным голосом.

— Отчего?

— Вы знаете, почему я вас спас, сеньорита?

— Вы говорили мне: чтобы освободить своего господина, отдав меня за него в выкуп.

— Да, для этого, но еще и по другой причине.

— А именно? Скажите!

— Нет, вы не узнаете ее. Если я вам скажу, вы проклянете меня, а я не хочу этого!

— О! Наранха, не смотрите на меня так! — воскликнула она в ужасе, — я боюсь вас!

— А! Вижу, вы поняли меня!

— Несчастный! — пробормотала она.

— Да, несчастный, и очень несчастный, — проговорил он разбитым голосом — вы никогда не узнаете, сеньорита, что я выстрадал, и как я еще страдаю: у меня в сердце ад! — Не бойтесь меня, мое уважение к вам еще сильнее того безумного чувства, которое гложет мое сердце!

— Бедный Наранха! — сказала она с сочувствием.

— Вы жалеете меня, такого дурного человека! О! Как вы добры! Благодарю и за это! Будьте счастливы!

— Счастлива, увы!

— Да, я поклялся в этом час тому назад. Человек, которого вы любите, еще раз спас мне жизнь!

— Торрибио!

— Не произносите его имени, мне это слишком тяжело. Чтобы устроить ваше счастье, я забываю все, даже свою привязанность, которая была для меня — все в жизни. Я изменяю моему господину, я отдаю его на съедение врагам! О! Какой я подлец! Но вы будете счастливы, а до остального мне нет дела. Пойдемте, уйдем скорее отсюда; если я промедлю, то у меня, может не хватить сил на эту жертву.

— Что вы хотите делать?

— Отдать вас тому, кого вы любите и без кого не можете жить!

— О! Господь вознаградит вас, Наранха, этот поступок искупает все ваши грехи!

— Идите же, идите, — проговорил он с блуждающим взором, — я за себя не ручаюсь…

— Хорошо, Наранха! — вдруг проговорил, выступая вперед, дон Торрибио. — Вы не обманули меня, помня свое обещание. И я, в свою очередь, не забуду этого!

— Вы! Вы здесь! — вскричал в ужасе самбо и добавил, говоря сам себе: — Сам Бог привел его сюда, моя жизнь кончена!

— Что вы хотите сказать?

— О! Торрибио, наконец-то вы пришли! — воскликнула донья Санта, бросаясь в его объятия, с глазами, полными слез.

— Бесценная Санта! — ответил молодой человек, страстно прижимая ее к груди.

— Уйдем, уйдем! — начала она в избытке счастья.

— Да, — вскричал Наранха глухим голосом, — уходите, уходите скорей! — И он при этом вытянул руку, точно указывая им дорогу.

Его лицо побагровело, глаза заблестели от внутренней лихорадки и сам он конвульсивно вздрагивал, следя диким взглядом за движениями девушки, увлекаемой доном Торрибио, который уносил ее на руках, так она была слаба.

Сзади этой группы шла Лолья Нера с доном Руисом и Пепе Ортисом.

Но Наранха не видел никого, кроме доньи Санты.

— Она уходит! — пробормотал он. — Все кончено, я больше не увижу ее… Я один… Я — изменник моему господину!.. Подлец!.. Подлец… Но нет, я безумец. Ведь она будет счастлива, бедное дитя! Для меня же все кончено…

Охотники и обе девушки уже подходили к выходу из подземелья; вдруг они все вздрогнули и вскрикнули. Из грота раздался выстрел: то Наранха покончил с собой.

Было около четырех часов утра; ночь была теплая, все небо покрыто тучами; в воздухе чувствовалось удушье; ветер свистал, сгибая деревья и с треском ломая их ветви; дождь начинал падать крупными каплями; гром повторялся эхом горных пещер. Словом, все предвещало страшную грозу.

Асиенда дель-Энганьо выступала темным пятном с вершины воладеро. Казалось, ее обитатели, если таковые имелись в данную минуту, были погружены в глубокий сон.

Однако в действительности было не так, хотя из окон асиенды и не виднелось ни одного огонька.

В богатом кабинете с роскошной обстановкой сидел, не разгибаясь, человек перед столом, заваленным бумагами.

Читатель, конечно, узнал его: это был дон Мануэль де Линарес, бывший губернатор Соноры, низвергнутый президент республики трех штатов и глава страшного союза платеадос, все еще веривший в свое всемогущество.