Густав Эмар - Том 22. Приключения Мишеля Гартмана. Часть II

— Час прошел, — сказал барон ледяным тоном, — я пришел за ответом.

— Смерть скорее, чем позор, — гордо сказала госпожа Гартман, — убейте меня, презренный человек!

— И дочь ваша того же мнения? — спросил барон с злою усмешкою.

— Подлец! Подлец! — вскричала Лания и залилась слезами, бросившись на шею к матери, которую долго и крепко обнимала.

— Разлучить этих женщин! — вскричал барон в бешенстве.

Солдаты подошли.

Госпожа Гартман запечатлела долгий поцелуй на бледном лбу дочери и, опустив руки, которыми обвивала ее, сделала шаг вперед и гордо сказала солдатам:

— Пойдемте.

— Пойдемте, — повторила и госпожа Вальтер, смело, становясь возле нее.

Молодые девушки, точно смертельно пораженные, опустились на пол и оцепенели.

— Вперед! — громко крикнул барон.

При звуке этого ненавистного голоса они содрогнулись всем телом, встали, грозные, и, высоко подняв голову, в порыве возвышенного самоотвержения бросились вперед заслонить собою матерей и вскричали с твердостью:

— Нам следует умереть!

Солдаты замялись, даже эти грубые натуры, сохранившие, быть может, какое-нибудь человеческое чувство, испытывали жалость к прекрасным созданиям, которые, бледные и с распущенными волосами, молили о смерти вместо матерей.

— Ну же, кончать скорее! — грубо крикнул Штанбоу, поняв, что месть уйдет от него, если медлить долее.

Солдаты подались вперед.

— Колите их штыками, когда они не отходят! — крикнул он.

Вдруг в нижних этажах дома поднялся страшный гвалт, крики и угрозы вперемежку с выстрелами и стонами.

— Скорей! Скорей! Идут! — крикнул барон солдатам, которые было, попятились, поняв, быть может, наконец, к какому ужасному преступлению их побуждали.

— А! Так-то! — вскричал Штанбоу в безумной ярости. — Хорошо же, я сдержу свою клятву, она не будет принадлежать никому!

И, выхватив из кармана револьвер, он прицелился в Ланию.

Раздался выстрел.

Молодая девушка, ухватившись за платье матери, не хотела расставаться с нею, смерть ее была неминуема, одно чудо могло спасти ее.

Госпожа Вальтер, у ног которой Шарлотта лежала без чувств, сломленная страданием, наклонилась к дочери и поцеловала ее в лоб, прошептав одно слово:

— Прощай!

Потом движением быстрее мысли она откинулась назад и храбро телом своим заслонила группу из матери и дочери, которые крепко обнялись и спасены были ее геройским самопожертвованием.

Пуля поразила госпожу Вальтер прямо в грудь, и она упала, не испустив даже стона, с светлою улыбкой на губах.

Ее не стало.

Барон взревел как дикий зверь.

— О! Я убью ее! — крикнул он, скрежеща зубами. Он не имел времени исполнить свой гнусный замысел. Послышались торопливые шаги, бежало несколько человек, но женщина, в безумном горе, мчалась впереди всех, не зная преград, она кинулась к барону.

— Спасайтесь, спасайтесь! — вскричала она прерывающимся голосом, — спасайтесь, иначе вы погибли! Они идут, вот они, спасайтесь, если не для меня, то для нашего сына, для нашего ребенка, которого смерть ваша оставит сиротою!

Барон оттолкнул ее так грубо, что бедная женщина упала наземь в нескольких шагах от него.

Она приподнялась на колени и, сложив руки, воскликнула с глубокою скорбью:

— Ради Бога, спасайтесь, Фридрих, я умоляю вас! — Дико блуждали глаза барона, волосы его становились дыбом над бледным лбом, беловатая пена сочилась из крепко сжатых губ, казалось, им овладело неистовое бешенство. Вдруг взор его опустился на бедную женщину, все еще умоляющую.

— А! Это ты, Анна Сивере! — вскричал он с ужасным скрежетом зубов. — Это ты, демон! Всегда ты, везде ты! Ты мое преступление, ты укор совести, пусть же будет так, пусть ад поглотит нас вместе!

Он выхватил револьвер.

Но в то же мгновение поднялась страшная суматоха.

Благодаря Тому, этой умной собаке контрабандиста, вольные стрелки открыли брешь, ворвались и летели на помощь к пленницам, все опрокидывая на своем пути.

Том внезапно кинулся на Поблеско, схватил его за горло и повалил.

Пуля попала в стену, револьвер выпал из руки Поблеско, и Отто вонзил ему шпагу в грудь.

Шпион страшно вскрикнул и остался недвижим.

Однако ожесточенная борьба завязалась между французами и немцами, последние, мало-помалу оттесненные, приняты были в штыки и вынуждены бежать из дома.

— Эхе! — сказал Оборотень, увидав тело Поблеско, от которого Том не отходил, упорно карауля его. — Этому молодцу досталось не на шутку, однако он, пожалуй, опять очнется. Примем осторожность!