Евгений Новиков - Высота Безымянная

Рассветало. Легкая дымка тумана парила над травой.

– Идут. Слышь, птицы закричали?

– Не переживайте, товарищ политрук, встретим.

– Да я и не переживаю.

Вот вдалеке показалось несколько серых мундиров. Справа, слева, еще, еще…

– Да сколько же их? – раздался дрожащий голос рядом

– Нам хватит, Калатозов, не переживай.

Кровь запульсировала так, что отдавалось в висках… Еще, еще, еще, выходят и выходят. Чуть пригнувшись идут, цепью.

– Тихо, Мусатов, не торопись. Пусть подходят…

Прошли метров пятьдесят, вскинули винтовки, прицелились. Офицер что-то прокричал, раздались несколько выстрелов с их стороны

– Не дергаться, не дергаться, не видят они нас, не могут видеть, стреляют, чтоб мы себя выдали…

Нет ответа на финские выстрелы. Еще несколько выстрелов. Руденко прицелился в офицера. Еще немного. У финнов застрочил пулемет по нашим позициям, Ба!!! Да это ж «Дегтярь»! Политрук всмотрелся – вот он, пулеметчик, лежит, красавец. Головой крутит, пытается хоть кого-то рассмотреть… Пулеметчик сейчас важнее офицера. Пора, дальше будет поздно. Выстрел. Пулеметчик притих. Рядом включился пулемет Мусатова. Со всех сторон стали раздаваться одиночные прицельные выстрелы. Финны залегли. Пытаются стрелять в ответ – да куда? Не видят наших бойцов. Вот мелькнул кто-то, выстрелили, но нет там уже никого, а в ответ очередь с пулемета и обмяк финн.

Руденко еще раз выстрелил. Есть, офицер. Но снова включился «Дегтярь» у противника, сменили пулеметчика. И пули засвистели прямо над позицией Руденко – по Мусатову метит, зараза. Выстрел – и этот убит.

А финны ползут, в сторону наших позиций ползут. Трава высокая, видно их плохо. Сверху раздались несколько выстрелов – ну да, это нам плохо видно, а вот с высотки – вполне так, хорошие мишени. Вскочил один, побежал назад, тут же догнала его пуля, будто споткнувшись упал.

Назад отползают. Затарахтел пистолет-пулемет с их стороны. Еще несколько выстрелов – смолк. Отползают, вот еще несколько человек назад побежали. И еще, и еще… Отступают!!!

Спустя двадцать минут Руденко поднялся к командиру взвода.

– Докладывай, лейтенант!

– Двое убиты, еще двое ранены.

– Значит, все-таки прицельно финны били… Охотники прирожденные.

– Товарищ лейтенант, еще один раненый, Кокорин перевязывает., – раздался голос бойца за бруствером

– Итого десять…. И двое в тыловом охранении… Восемь. Не густо. У финнов что?

– До четырех десятков в поле осталось, но большая часть ушла

– Хорошо. Со вчерашними почти пол роты их здесь оставили… Я по позициям пройду, с бойцами пообщаюсь, наблюдай, лейтенант. План тот же.

За холмом санинструктор перевязывал раненых. Руденко подошел к нему:

– Кокорин, как успехи?

– Трое раненых, товарищ политрук. Один без сознания, еще один тяжелый, у третьего плечо. С плечом, вот, обратно просится, на позицию. Тяжелый тоже просится, но он и говорить-то может с трудом, куда ему воевать…

– Боец, ты правша?

– Так точно, товарищ политрук!

– Так куда тебе на позицию, с простреленным-то правым плечом?

– Да хоть с гранатой, товарищ политрук! С левой приноровлюсь стрелять. Ну, не могу лежать, лучше б убили, чем вот так – мужики гибнут, а я здесь с царапиной отлеживаюсь… Что я, баба, от каждой царапины в кусты бежать?

– Прохоров, верно?

– Так точно, товарищ политрук! Я ж в роте с конца июня, уже был ранен легко, ротный разрешил остаться, да на мне как на собаке, мгновенно все зарастает, глазом моргнуть не успеете…

– Держи, Прохоров. Парабеллум. У финского офицера вчера затрофеили. Специально для тебя хранил, – улыбнулся Руденко

– Спасибо, товарищ политрук!

– Да за что спасибо-то? Это тебе спасибо, красноармеец. И от меня лично и от всей нашей роты.

– Товарищ политрук! – обратился к Руденко Кокорин – разрешите и мне в строй? Нас мало осталось, совсем ничего. Раненые перевязаны. Лишний ствол не повредит.

– Нет, Кокорин! Вот тебе никак нельзя. У тебя миссия святая. Ты нам надежду даешь на жизнь. Знаешь, Кокорин, в бою первым берегут командира, вторым радиста, а третьим санитара. Командира не сберегли, радиста у нас нет, только ты и остался, – улыбнулся Руденко – и сберечь тебя необходимо, ты наша надежда выбраться отсюда живыми.

На дне окопа сидел командир взвода с одним из бойцом, курили.

– Уж полдень близится, а финнов-то все нет, лейтенант, – раздался сверху голос Руденко, заползающего в окоп – о чем это говорит?

– Ни о чем хорошем, товарищ политрук…