Марк Рабинович - Чудотворцы

– Кому принадлежат эти земли? – хрипло спросил Публий, неопределенно поведя рукой.

Но Гай его понял:

– Большую часть земель вокруг Везувия скупил Марк Лукреций, самый богатый из наших патрициев. У него не только самый красивый дом в Помпеях, но и десятки поместий отсюда до самой Капуи. Однако, земля вокруг Везувия самая плодородная…

– И он не хочет, чтобы магма выжгла его поля – закончил понтифик.

Они долго молчали лишь смотрели вниз на зеленеющие поля и виноградники. Говорить не хотелось. Теперь ясно, подумал Публий, на что намекал легат.

– Насколько влиятелен этот Лукреций? – спросил он Гая.

– Даже не знаю… – промямлил тот – Как бы тебе попроще объяснить… Ну скажем так: если он захочет от тебя избавиться, то стоит ему только моргнуть, и желающие воткнуть в тебя нож будут стоять в очереди в его триклинии.

– А в Риме? – спросил Публий.

– И в Риме… – прошептал инженер не поднимая головы.

– Зачем же ты мне это показал? – удивился понтифик.

– Да для того, чтобы ты не стал задавать ненужных вопросов кому не надо. А вообще-то меня об этом попросили.

Легат, догадался Публий. Все-таки старый, прожженный политик не ограничился одними советами.

На обратном пути в Рим, Публий проторчал на корме всю дорогу, надеясь на разговор с легатом, но тот, казалось бы, не замечал молодого понтифика. Если по прибытию в Помпеи на сердце у Публия было неспокойно, то что же сказать о его теперешнем состоянии. Как раз перед самым его отъездом, храм Аполлона посетил Марк Лукреций, крепкий подтянутый мужчина лет пятидесяти. Патриций собирался стать магистратом и, если верить его словам, начал присматриваться к делу. На самом деле, как понял Публий, он пришел посмотреть на него, Публия Коминия. и разузнать, что известно молодому инспектору. Немигающие маленькие глазенки Лукреция внушали Публию такой ужас, что в тот момент он желал только одного – исчезнуть из Помпей как можно быстрее. Наверное именно поэтому ему удачно удалось изобразить простака и успокоить ужасного патриция. Теперь же, когда Помпеи и Лукреций остались за далеко за кормой галеры, можно было собраться с мыслями. Он решительно не понимал, как ему следует поступить. Казалось бы судьба Помпей, где осталось приветливые Веттии, кокетливая Луция и веселый, добрый Гай, была ему совсем не безразлична. Что же сказать о Геркулануме, его родном городе, где до сих пор жили друзья детства и его первая любовь, имя которой он, впрочем, затруднялся припомнить. Совесть и честь требовали одного, недавно поселившийся в его душе мерзкий ужас – совсем иного, а разум предательски молчал. Такие терзания не оставляли Публия почти до самого конца путешествия. Все же, когда галера приблизилась к Остии, легат снова подозвал его. На этот раз он предложил ему вина из своего кувшина.

– Хорошо ли вино? – спросил он.

Вино действительно было неплохим и понтифик искренне поблагодарил его.

– Это фалернское – сказал легат – Неплохое и благородное, хотя и не из самых изысканных. Знаешь, сколько стоит кувшин такого вина?

Публий не знал, в чем и признался.

– Кувшин фалернского стоит примерно половину того, что возьмет наемный убийца с Авентина за удар кинжалом – легат пристально посмотрел на него и продолжил – Так что твоя жизнь обойдется в два таких кувшина. Не так плохо, ведь многих оценили еще дешевле.

Юпитер-вседержитель, каких только глубин не было в темных, непроницаемых глазах легата!

– Так что же ты решил? – спросил он.

Еще мгновение назад Публий был в растерянности, но сейчас единственно верное решение пришло само. Наверное этому способствовал и цинизм легата. Два кувшина фалернского, подумал понтифик. Ну что-ж, не так уж плохо! Наверное проницательный легат прочел что-то в его глазах, потому что отвел свои и пробормотал:

– Ну, как знаешь, ты у нас свободный гражданин. До Верховного Понтифика тебе, пожалуй, дадут дойти. А там… – и великое сомнение прозвучало в его голосе.

Всю дорогу от Остии до Рима и потом вверх на Палатин, Публий многократно оглядывался, опасаясь профессионального удара шилом в печень, который в Риме могли нанести и среди бела дня. Но обошлось, и до Регии, в которой находилась коллегия понтификов, Публий добрался благополучно и так же беспрепятственно попал к Марку Эмилию. Тот выслушал молодого инженера внимательно и даже поблагодарил за профессионально выполненную инспекцию, однако этот разговор разбудил у Публия смутные подозрения. Наверное, помогли изучения мистерий и церемоний, которые научили его внимательнее присматриваться к людям. Да, Верховный Понтифик был весьма благодушно настроен, но за его благожелательностью едва заметно сквозило нечто иное, почти неосязаемое, но все же заметное наметанному взгляду. Но что же? И тут Публий с ужасом понял, что именно это было! Скука! Да, верховному жрецу было скучно, очевидно потому, что он давно все знал. Какая же хитрая игра тут велась? И кто он, Публий Коминий, в этой игре? Неужели лишь разменная монета? Но куда было неопытному юнцу против прожженных интриганов. Что-то явно отразилось на его лице, Верховный это заметил и немедленно, с доброй улыбкой, отослал его прочь, заверив в том, что теперь его карьера обеспечена. Разумеется, Публий ему не поверил.