Тим Ясенев - Роберт Джонсон и утерянная формула

Он отошел к краю стены и начал сквозь книги на полках считать кирпичные столбцы. Он дошел до двадцатого и остановился там, откуда и отошел.

– И что теперь? Вы сказали, что Вансштайн начинается с «V», а как посчитать букву?

– Буква «V» в латинском алфавите… э… двадцать вторая, – сказал историк.

– Двадцать второй кирпич сверху? – догадалась Диана.

– Именно.

Герой посмотрел в потолок и стал считать кирпичи, начиная от самого верхнего.

Наконец историк дошел до двадцать второго. Он был в метре с небольшим от пола и как раз находился рядом с теми книгами, которые вытащил Джонсон. Роберт освободил нужный кирпич и надавил на него.

Удивительно, но тот сдвинулся и пополз внутрь, а где-то рядом послышались звуки похожие на треск штукатурки.

Из стены вылезла полка, замаскированная под кирпич. В ней лежал небольшой листок бумаги.

– Поразительно! Вы нашли тайник! – восхищенно произнес Лардини, – а я в вас не верил, доктор Джонсон!

– Это все взаправду? – Сандерс не верила своим глазам. Она ни капельки не жалела, что поехала с Робертом, – я наверное сплю!

– Не спите, сеньорита, это наяву. И это, кажется новая страница в истории, – заявил Джузеппе.

Глава 7 «Бояться нечего».

Роберт, сам не веря тому, что сделал, осторожно взял листок из тайника и сдул с него многовековую пыль.

На нем была сделана небольшая запись на немецком.

Диана тоже решила прочитать, что там написано, и подошла поближе.

Вот, что там было:

Komm zu dem ………….

Morgendämmerung..

Zu den Haaren…………

Streichle Sie und………

Geheimnes des ……….

Текст, как и предполагалось, был неполным. Не хватало второй части.

– Приходите к рассвету, к волосам, погладьте их и тайна… – Прочитала Сандерс, – и что все это значит?

– Мы едем в Швейцарию, в Цюрих, там живет хранитель второй части карты, – заявил Джонсон.

– Позвольте мне прочесть, что там написано, – попросил Лардини.

Итальянец взял листок и, прочитав его, изумился тому, какой это несвязный бред.

– Что вы нашли, доктор Джонсон? – спросил секретарь.

– Первую часть карты, которую оставил Вансштайн. Позвольте мне забрать ее на время? – спросил Роберт.

– Смотря, что вы собираетесь искать, – заявил Джузеппе.

– Вы верите в легенды?

– Смотря в какие. Многие эпизоды из Библии называются легендами, но я в них верю, а в циклопов, великанов и химер – нет.

– Тогда позвольте мне поработать над одной легендой, – сказал историк.

Диана понимала, что он всегда стоит на своем. И сейчас он делал это не зря, ведь опасался того, что нацисты заполучат карту и опередят его.

– Легендой об Инфрагилисе? – спросил Лардини.

– Да. Вы ведь не верите в его существование?

– Нет, но после того, как вы нашли тайник в библиотеке, в которой я работаю уже двадцать лет, я начинаю сомневаться в мифичности этой истории. Ладно, берите, но обязательно верните, это ценный документ, – заявил Джузеппе.

– Спасибо вам, – сказал Роберт, – пойдемте, Диана.

Гости библиотеки покинули ее и отправились в аэропорт за билетами в Берн.

Рейс был только через день, поэтому искатели приключений были вынуждены остановиться в гостинице.

После заселения историки решили провести время под навесом на веранде уличного кафе за чашкой кофе.

Роберт смотрел на Диану, а она на него, и девушка понимала, что Джонсон хочет ей что-то сказать, но не решается, и ей было интересно подождать момента, когда он, наконец, произнесет что-нибудь.

В голове героя снова блуждали мысли о том, любит он Сандерс или нет. Его сердце не пылало страстью, как всегда, вернее теперь историк понимал, что это была не страсть, а животный инстинкт. А сейчас это были настоящие сердечные чувства к Диане, они были сравнимы с пламенем свечи: горели медленно и понемногу, но их могло хватить надолго, в отличие от горения страсти как спички.

– Роберт, я вижу, что в хотите мне что-сказать. Почему вы не говорите мне этого? – не выдержала и первой заговорила Сандерс.

Джонсон вздохнул, а затем произнес:

– Я много чего могу сказать вам, но не хочу.

– Почему? Вы боитесь того, что я пойму вас неправильно? – Диана положила свои маленькие нежные ладони на руки Роберта.

«Обычно ты целовал руки дам или даже целовался с ними в губы после этого жеста, – думал герой, – почему же я сейчас не хочу этого? Неужели можно не обращать внимания на внешность и ценить только душу?»

– Мне очень тяжело последнее время, – сказал историк.