Эрнест Ролле: Разбойник Кадрус

Глаза настоятельницы сверкнули радостью.

— Я не вступлю в ваш орден, но сделаю вам богатый подарок. Скажите откровенно, сколько вам нужно для того, чтобы возвратить вашему ордену его прежний блеск?

— Много, к несчастью, слишком много.

— Все-таки скажите.

— Не смею.

Жанна улыбнулась.

— Сколько ваших сестер в тюрьме в Бресте? — спросила она.

— Пять.

— А в Лориене?

— Три.

— В Тулоне?

— Пять.

— В Рошфоре?

— Три.

— В парижских тюрьмах?

— Двенадцать.

— А всего сколько?

— Двадцать восемь.

— Сколько нужно на ремонт монастыря?

— Почти двести тысяч.

— Положим столько же на меблировку, на белье.

— Это будет четыреста тысяч. Просто ужас!

— Наконец, сколько вам нужно в год, чтобы у сестер были хороший стол и приличная одежда?

— Франков полтораста на каждую.

— Стало быть, это триста тысяч.

Жанна вынула из кармана документ, заверенный у нотариуса, и сказала:

— Вот четыреста тысяч на монастырь, шестьсот тысяч на сестер. Император одобрил это приношение, вам остается только его принять.

— О, дочь моя, вы нас спасаете! — сказала настоятельница, обнимая Жанну.

Та осталась холодна. Она чувствовала, что играет в большую игру.

— Вы не обязаны меня благодарить, — сказала она, — это договор: вы мне платите, и я вам тоже.

Настоятельница опустила голову. Она забыла, какой ценой покупает богатство ордена. Жанна продолжала:

— Подумайте, я хочу помочь мужу бежать из тюрьмы.

Настоятельница побледнела. Пособничать побегу! Какой может быть скандал! Она печально вздохнула.

— Я не могу согласиться, — сказала она.

— Вы боитесь взять на свою совесть такой поступок? Разве это проступок? Разве Господь предписал страдать телу? Зачем Ему острог, когда у Него есть ад и вечные муки?

Настоятельница размышляла.

— Я не думаю, — сказала она, — что дело, на которое вы решились, очень греховно, дитя мое. Меня заботит не это.

— А что же?

— Я вам скажу. Я боюсь, как бы папа римский не запретил наш орден после этой огласки.

— А! Это ваше единственное опасение? — спросила Жанна. — Я его развею. Нам будет покровительствовать герцогиня де Бланжини.

— Принцесса Полина?

— Она. Она любит моего мужа…

Настоятельница вздрогнула.

— Да! Она моя соперница, — продолжала Жанна, — но она заступится за вас, когда узнает, что вы спасли Кадруса. Я тоже буду на вашей стороне. У меня шестьдесят миллионов.

Бедная настоятельница растерялась.

— А если мне откажете, вы погубите себя, — сказала Жанна, — я стану вашим врагом. Я подкуплю влиятельных людей, чтобы погубить вас, и преуспею, поверьте мне.

— Вы это сделаете?

— Клянусь.

Настоятельница с удивлением смотрела на эту необыкновенную женщину. Она видела решимость на ее осунувшемся от горя лице. Она видела крах своей обители. Она видела, как ее станут преследовать. Она уступила и сказала с горьким вздохом:

— Хорошо, я согласна. Да простит меня Господь, если я обманываюсь!

— Вот вам дарственная запись. Теперь дайте мне клятву.

— В чем?

— Что вы не измените мне.

— Клянусь!

— Что будете мне служить.

— Обязуюсь!

— Дайте мне письмо настоятельнице Тулонского монастыря.

Настоятельница написала. Жанна прочла.

— Теперь прощайте, — сказала она, — я не забуду о вас.

Она вышла, прося настоятельницу никому не говорить, что она уехала в Тулон.

Кадруса перевели в лазарет. Он спрашивал себя, осталась ли в нем любовь к Жанне. Он чувствовал себя брошенным, гордость его была уязвлена. Он подумал, что второй удар, поразивший его, убил любовь Жанны. Он проклинал слабость молодой женщины, но что-то в его сердце невольно заступалось за нее.

Он предавался этим размышлениям, когда вошли сестры милосердия. Все были под покрывалами. Однако он вздрогнул. Он знал, что Жанна хотела вступить в этот орден, и говорил себе: «Может быть?!»

Но две сестры равнодушно прошли мимо. Третья сестра как будто что-то им сказала.

«Это не она», — подумал Кадрус.

Но вдруг все три женщины подошли к его кровати. Одна из них спросила:

— Номер семь тысяч восьмой?

— Да, — сказал Кадрус.

— Вы поступили сегодня утром?

— Да.

— Что у вас?

— Лихорадка.

— У вас есть жажда?

— Сильная.

Тогда сестра милосердия сказала двум послушницам, сопровождавшим ее:

— Ступайте в аптеку и принесите кремортартар, пока врач чего-нибудь не пропишет.