Талбот Мэнди - Орудие богов

И он, разумеется, не мог отказаться официально признать этот брак и записать имя, происхождение и титул первой жены магараджи. Не мог он и устраниться, так как Ясмини намеревалась объединить свадьбу и коронацию в единый праздник. Вместо двух безрассудных затрат совершится только одна. Невозможно не одобрить такой экономический прогресс. Сэмсону придется явиться лично, улыбаться, сделать ценный подарок (разумеется, оплаченный властями!) и произнести соответствующую речь.

Одно было утешение у Сэмсона в этой ситуации. Было бы не легче, рассуждал он, выговорить должные слова на церемонии коронации, а особенно соответственным людям, если бы эти сокровища уже были вырыты и уложены в сундуки индийских властей. После определенного рода сговора язык неуютно чувствует себя за щекой.

Однако Сиалпур куда больше был занят подготовкой к коронации-свадьбе, чем раскопками Сэмсона. Ясмини ежедневно поднималась на крышу своего дворца поглядеть, как деревья склоняются то туда, то сюда, по мере того, как из-под них вынимали почву. И Том Трайп, стоя на посту на бастионе форта, чтобы проследить за вывозом определенных предметов перед тем, как англичане удалятся оттуда окончательным маршем, а люди магараджи промаршируют внутрь, тоже наблюдал гибель деревьев. Точно так же мог ее видеть и Дик Блейн в тот день, когда он привел нескольких рабочих и замуровал вход в тоннель на холме цементным раствором, чтобы предотвратить воровство, а после ругал себя за то, что по-глупому замуровал внутри тоннеля свою корзину с завтраком, не говоря уже о бутылках с водой, принадлежащих рабочим, и кое-что из их еды и инструментов. Но больше никто в Сиалпуре не обратил особого внимания на раскопки Сэмсона, и никто не заботился об изыскательских работах Дика.

Каждый магараджа старается сделать церемонии своей коронации и своей свадьбы как можно грандиознее и пышнее, чтобы они запомнились больше, чем что бы то ни было другое в истории, и находится множество людей, в интересах которых его поощрять и помогать ему в этом; например, ростовщики. Но у Ютирупы были не только две церемонии, объединенные в одну, у него была еще Ясмини, чтобы давать мудрые советы. Приготовления заставляли браминов задерживать дыхание; а ведь они привыкли к настоящим оргиям.

Раз или два Тесс пыталась сдержать Ясмини, но та и слушать не хотела:

– А что ты от нас хочешь? Чтобы мы вкладывали деньги под восемь процентов, и богатые купцы могли увеличить свой капитал, или чтобы мы построили приют, где Бимбу, Умра и Пинга смогут жить в праздности и предаваться веселью?

– Бимбу, Умру и Пингу можно устроить на работу, – возражала Тесс. – А что до веселья, они смеются над такими неподходящими вещами. Надо их научить, что такое настоящий юмор.

– Разве они не работали? – удивилась Ясмини. – Неужели хоть один человек входил к тебе в дом в твое отсутствие или кто-то наблюдал за тобой так, чтобы ты знала? Неужели кто-то другой мог делать это лучше? Разве не надо выполнять такую работу? А что до юмора – разве они не наслаждались, выполняя поручения? Разве для их ушей это не было более приятной историей, чем то, что исполняет рассказчик на углу, потому что они рассказали себе ее сами и принимали в ней участие?

– Ты меня не убедишь, – настаивала Тесс. – Есть масса учреждений, какие ты и твой муж могли бы основать на те деньги, которые вы собираетесь потратить на церемонию, и они принесли бы пользу.

– Учреждения? – Глаза Ясмини вспыхнули синим пламенем негодования. – В этой стране были учреждения, до того как пришли англичане, и нам нужно заняться ими прежде, чем мы откроем новые. Люди любили танцевать под деревьями при лунном свете. Разве сейчас они это делают? Правда, они, бывало, умирали от голода в тяжелые годы, но в хорошие времена делались слишком упитанными. Англичане это изменили. Но я бы вернула веселье и радость, если бы смогла, те, которые были уничтожены слишком большим количеством учреждений!

– Ты предпочла бы увидеть Бимбу, Умру и Пингу счастливыми, чем процветающими и хорошо одетыми?

– А ты? Подожди, скоро ты увидишь их хорошо одетыми!

С браминами начались бесконечные перестановки. Было известно, что Ютирупа склонен к вере сикхов – либеральной форме религии, одно время она подвергалась гонениям, как протестантизм в Европе. Открыто жениться на женщине, у которой нет касты, как у Ясмини, из-за того, что она дочь иностранки, – в глазах брамина это было такое же оскорбление, какое нанес им отец Ясмини, переплыв «кали пани» (океан) и женившись за границей. Тем самым он бросил им вызов. И брамины потребовали обряда очищения, требовавшего ошеломляющего количества денег. Угроза Ютирупы провести в Раджпутане реформистское движение все-таки заставила их посмотреть на вещи более трезво, и они пошли на компромисс, договорившись, что общественность не поставят в известность о том, сколько деталей церемонии будет опущено.