Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Вопреки тому, чего можно было бы ожидать, сельджукский период в сфере культуры характеризуется очередным подъемом неоперсидского языка (фарси). В Центральной Азии среди Караханидов, которых лишь слегка коснулось иранское влияние, зародилась новая мусульманская тюркская литература, которая переняла арабский алфавит, и, какими бы незначительными ни были новые труды, они указывали будущую ориентацию. Среди великих Сельджукидов, обосновавшихся в Иране, ничего похожего на это движение не наблюдалось. Однако намеренно или нет, создается такое впечатление, что хотя для старой правящей аристократии было сделано исключение в смысле языка – арабского, но ввиду того, что туркменская аристократия в какой-то степени знала персидский язык, но почти совсем не знала арабского, изучение арабского языка не поощрялось. Правда, существовали отдельные ученые, знавшие арабский, и определенные разделы преподавания по необходимости велись на арабском. Так, в Хорезме на сельджукский период приходится жизнь аль-Замахшари – великого ученого, прославившегося во многих областях. Но не может быть никакого сомнения в том, что в широких слоях образованных людей персидский быстро вытеснил арабский, и литературные труды, в строгом понимании этого слова, писались исключительно на фарси. В области управления (но не права, которое определялось законами, предписанными Кораном) теперь использовался почти исключительно фарси. Древние арабские труды, сохранившие свою ценность, переводились на фарси и так далее. Этот ирано-туркменский симбиоз привел одновременно к деарабизации, которая фактически началась только на Востоке, и к новой иранизации или даже, если можно так выразиться, с учетом влияния этого региона, к новой «хорасанизации».

В истории искусства тоже можно уловить некие отблески чего-то подобного. Вопрос о том, существовало ли тогда какое-то специфически тюркское искусство, очень противоречив. Выражаясь более интеллигентно, определить меру чисто тюркского вклада в расцвет искусства в тех странах, которыми они управляли и где политически доминировали, крайне сложно. Оставив в стороне Малую Азию, в случае которой имеются свои собственные проблемы, можно с уверенностью сказать, что, насколько состояние того, что дошло до нас, позволяет создать общую картину, почти все, что было достигнуто в период правления сельджуков, имело своих предшественников в более раннем исламо-иранском искусстве. Однако больше недопустимо сомневаться, что, даже если состояние археологических находок может искажать вопрос о степени новизны, в целом достижения ясно и четко подтверждают наличие определенных инноваций периода Сельджукидов. С технической точки зрения чисто тюркский вклад достаточно скромен, поскольку в Центральной Азии тюрки (туркмены), как строители, имели достаточно ограниченные возможности приложения своих талантов, если не считать весьма узкой сферы (строительство мавзолеев?). Но в этой сфере, как и в других, они могли распространять дальше опыт, полученный в Трансоксании или в Хорасане. С другой стороны, религиозная политика султанов и тех, кто следовал за ними, требовавшая расширения мечетей, создания многочисленных медресе и тому подобного, предоставила местным художникам поле деятельности, которого они, за редким исключением, не имели прежде. И поначалу власть и «величие» новых суверенов были устремлены в том же направлении. Здесь нет необходимости вдаваться в технические вопросы, некоторые из которых будут описаны в связи с Малой Азией, но их общую характеристику необходимо рассмотреть. Даже если они не были творцами, тюрки очень часто давали другим средства для развития того, что они сами еще не были в состоянии развивать.

Прежде чем читатель начнет знакомиться с историей турок в Малой Азии, совершенно необходимо, чтобы он получил некоторое представление о различных источниках, с помощью которых могла быть сделана попытка восстановить эту историю. С этой целью период, рассматриваемый в настоящей работе, нужно было поделить на пять частей, в целом соответствующих пяти векам, которым она посвящена.

Что касается XI века (а точнее, второй половины этого века, поскольку здесь речь пойдет только о ней), то, если оставить в стороне записи, переданные нам гораздо позднее посредством легенд из «Данишменднаме» (о которых будет рассказано позже), не существует никаких документальных материалов, которые бы исходили от самих тюрок-туркменов. В той мере, в которой проникновение и обустройство туркменов в Малой Азии связано с экспансией Великих Сельджуков, эти материалы можно обнаружить в рассказах, посвященных сельджукам (в особенности в трудах Сибт ибн аль-Джаузи). Но из последовавших за этим текстов стало ясно, что на самом деле политика Великих Сельджуков и туркменская экспансия в Малой Азии представлены двумя практически полностью независимыми последовательностями фактов. Более того, в Малой Азии среди переселявшегося туда тюркского (туркменского) населения не было никакого официального почтового ведомства, а среди коренного населения также не было никакой мусульманской составляющей, привычной к такого рода связи с исламскими столицами. Легко понять, что летописцы, основывавшие свои сочинения на документах подобного рода, в действительности ничего не знали о событиях, происходивших на этой территории. С другой стороны, местное христианское население было привычно к такой корреспонденции или к тому, чтобы записывать определенные факты, и кое-какие собрания таких записей сохранились, а позже стали известны армянам, яковитам (якобитам) в Сирии и в меньшей степени грузинским монастырским писателям или, что более сомнительно, византийским историкам в Константинополе. Естественно, что рассказы о тюркском (туркменском) нашествии интересовали этих авторов в той мере, в которой оно затронуло их собственные народы, а не в контексте истории тюрков как таковых. Более того, беспорядок, вызванный этим нашествием, нарушил почтовые связи и сохранность архивов, и в результате даже в тех случаях, когда можно получить доступ к их содержанию, в их сочинениях обнаруживаются пробелы, которые вынуждены были оставить авторы. Луч света, брошенный историками, писавшими о 1-м Крестовом походе, который проходил через Малую Азию, тоже полезен, но не полон, поскольку охватывает очень короткий промежуток времени.