Жак Пауэлс - Правда и ложь истории. Мифы и тайные смыслы ХХ века

Западная финансово-промышленная элита тоже знала, как воспользоваться исчезновением с карты мира Советского Союза. Когда Вторая мировая война закончилась, и началась «холодная война», элита быстро провела демократические реформы в политике и особенно в социальной сфере, чтобы избежать революции. Политическая демократизация, в основном в форме дальнейшего расширения права голоса, никогда не доставляла элите большой головной боли. С помощью средств массовой информации и политических партий, где и те, и другие находятся под контролем элиты, было не всегда легко, но все же возможно «производить» победы на выборах для надежных, с точки зрения элиты, консерваторов, либералов или, при необходимости, социал-демократических партий. Таким образом в Западной Европе могли формироваться все новые и новые правительства, на которые элита могла рассчитывать в деле поддержки истеблишмента и продвижения его интересов как дома, так и за рубежом.

С социальными реформами, однако, дело обстояло совсем по-другому. Они были проблемой для элиты, потому что подъем и развитие «государства всеобщего благосостояния» ограничивал возможности максимизации ее прибыли. Поэтому элита с нетерпением ждала возможности для отмены этих реформ, с тем, чтобы вынудить рядовых граждан потерять как можно больше из приобретенных ими за послевоенные годы социальных завоеваний. Другими словами, чтобы повернуть вспять прогресс, достигнутый на пути к демократии. Неолиберальные интеллектуалы и политики осудили государство всеобщего благосостояния с самого начала его существования как «вредную форму государственного вмешательства в так называемую стихийную и выгодную игру свободного рынка». В 1980-х годах Рональд Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании начали наступление на государство всеобщего благосостояния во имя неолиберализма — заново разогретой версии либерализма 19-го века с его либеральными взглядами «пусть все идет естественным путем».

Но только после окончания «холодной войны» стало возможным действительно демонтировать государство всеобщего благосостояния. Советского Союза больше не существовало, и поэтому уже не нужно было ублажать свою собственную рабочую силу обширными мерами социальной защиты. Это было началом социального распада, который все еще находится в самом разгаре. Совершенно очевидно, что скоро от государства всеобщего благосостояния ничего не останется. Мы стали свидетелями возврата к жесткому капитализму девятнадцатого века.

К проигравшим при распаде СССР и ликвидации коммунизма, таким образом, принадлежат не только простые люди, жившие за бывшим железным занавесом, но рабочие и другие трудящиеся западных стран. Относительно высокий уровень заработной платы и благоприятные условия труда, введенные там после двух мировых войн, сделали их все менее и менее конкурентоспособными, и социальные блага, которыми они пользовались, вдруг внезапно стали «невозможными». Наемным работникам сказали, что в будущем им будут платить меньше, и им придется довольствоваться этим. Но даже если бы они согласились на снижение заработной платы и сокращение социальных выплат в контексте новой политики жесткой экономии, их рабочие места все равно исчезли бы, переместившись в страны с низкими заработными платами в Восточной Европе и в странах Третьего мира. Крупные немецкие компании, например, которые получали впечатляющие прибыли благодаря их сотрудничеству с нацистским режимом с 1933 по 1945 год, смогли после падения Берлинской стены начать экономическое расхищение Восточной Германии. У западногерманских рабочих, напротив, их заработная плата сначала была уменьшена нацистами, но поднята после 1945 года вместе с подъемом государства всеобщего благосостояния, но сейчас стремительно падает, и их рабочие места уходят в Польшу или даже дальше на восток, в такие страны как Таиланд. В дополнение к этому, существует конкуренция за все меньшее и меньшее количество рабочих мест, которые остались в самой Германии, с эмигрантами из Восточной Европы, беженцами из других стран, в частности, из Сирии и Афганистана. Этих новоприбывших беженцев, к тому же, журналисты и политики сейчас обвиняют во всех существующих бедах, скрывая при этом истинные причины проблем, и в то же время это льет воду на мельницу всевозможных неофашистов и прочих крайне правых движений.

Мы задали вопрос: «Кому это выгодно?». Каков ответ на него, вполне понятно. По обе стороны бывшего «железного занавеса» лишь «немногие», 1 %, получили большую выгоду от уничтожения коммунизма, в то время, как «многие», 99 % простых людей, заплатили за эту высокую цену. Наши политические лидеры и средства массовой информации называют большие перемены в России и Восточной Европе «революциями», но в действительности это контрреволюции с крайне недемократическими последствиями.