Дмитрий Узланер - Жак Лакан - введение

Рисунок 20.Формула метафоры [52]

Таким образом, в рамках получившегося метафорического знака у нас есть чума в качестве означающего, а означаемым становится психоанализ. Говорим «чума», имеем в виду «психоанализ». То есть одно слово заменено другим. Было одно слово, которое по каким-то причинам оказалось неуместным, неугодным. И оно было заменено другим словом, по принципу метафоры, по принципу сходства между словами из абсолютно разных сфер. Там, где было слово «психоанализ», там теперь стало слово «чума». Означаемое «чумы» исчезло. А сам «психоанализ» и означаемое «психоанализа» оказался как бы означаемым «чумы». Это метафора.

Теперь можно идти дальше и спрашивать о том, что такое метонимия. В принципе, метонимия похожа на метафору, потому что она тоже касается подбора слов. Но в случае с метонимией, в отличие от метафоры, слова соединяются или заменяют друг друга не через их схожесть, подобие, а через их смежность. То есть это слова, которые находятся в едином смысловом ряду. Они смежны друг другу.

В качестве примера можно привести слова «анализ» и «кушетка». Я могу сказать: «Я прохожу анализ». Но я же могу сказать: «Я лежу на кушетке». В принципе, смысл более-менее один и тот же. Но слова использованы разные. Вместо «анализа» использовано слово «кушетка». То есть слово «анализ» было смещено словом «кушетка».

Если обратить внимание на рисунок 21, то опять у нас есть акустический образ, «анализ», и идея быть в анализе. Означающее наверху, означаемое внизу. И у нас есть второй знак. Есть акустический образ – «кушетка», и есть идея кушетки, то есть означающее и означаемое.

Рисунок 21.Структура знаков «анализ» и «кушетка» [53]

Дальше в метонимии оба знака соединяются в третий. Но в отличие от метафоры одно означающее не выбивает другое под черту. Оно находится где-то рядом. Оно находится где-то рядом потому, что в принципе слово «анализ» и слово «кушетка» перекликаются между собой. Это смежные слова, которые можно поместить в один смысловой ряд, – анализ, кушетка, разговор, «лечащий разговор» [54].

Здесь нет такого перескока, как в случае с метафорой, – например, «психоанализ-чума». В метонимии слова находятся в одном ряду (см. рисунок 22). Поэтому в новом получившемся знаке означающее «кушетка» (S2) используется вместо означающего «анализ» (S1). Но означающее «анализ» не исчезает под чертой, оно находится где-то рядом. То есть чтобы от «кушетки» дойти до «анализа», не надо проделывать никаких хитрых смысловых ходов: эти означающие находятся где-то рядом друг с другом. А означаемым «кушетки» становится означаемое «анализа» (s1), то есть идея быть в анализе.

Рисунок 22.Формула метонимии [55] Dor J. Introduction to the Reading of Lacan. Other Press, 2013. P. 52.

А что исчезает в этом третьем знаке? Опять исчезает s2, то есть означаемое второго знака или идея «кушетки». Когда я говорю «кушетка» в данном конкретном примере, то – в рамках метонимии – я имею в виду именно то, что имеется в виду под означаемым «анализ», а вовсе не то, что имеется в виду под означаемым «кушетка». То есть я говорю «кушетка» не в том смысле, что это диван, на котором лежат люди. Я говорю «кушетка» в том смысле, что это определенный процесс терапии, называемой психоаналитической. Означающее «кушетка» встает на место означающего «анализ», но означаемым тут является именно означаемое «анализа».

Если понять разделение любого знака на означающее и означаемое, то тогда не будет никаких проблем с пониманием того, как все эти метафоры или метонимии работают. Одно означающее может отсоединяться от своего означаемого и заменять другое означающее, получая его означаемое. В случае метафоры речь идет о том, что вытесняемое означающее уходит как бы под черту, уходит вниз, а в случае метонимии мы видим, что оно как бы находится рядом, оно под эту черту не уходит, потому что оно находится где-то в смысловой досягаемости.

Помимо метафоры и метонимии можно еще назвать синекдоху. Это тоже определенный принцип замены слов, где, например, вместо целого используется часть. Например, я могу сказать: «На горизонте я увидел тридцать кораблей». Но я могу слово «корабль» заменить на «парус» и сказать: «На горизонте я увидел тридцать парусов». То есть вместо означающего, которое относится к целому, я использую слово, которое относится к части этого целого, при этом имея в виду целое. То есть, когда я говорю «тридцать парусов», я имею в виду не буквально тридцать парусов (не означаемое), а то, что появилось именно тридцать кораблей. Просто вместо означающего «корабль» я подставляю другое означающее – возможно, есть причины, по которым я не хочу использовать означающее «корабль». Это синекдоха.