Любовь Воронкова - Сын Зевса (Дилогия)

Попадались и места, где сандалии и сапоги воинов топтали и давили корни драгоценного нарда [119] Нард - растение, из корней которого делали дорого ценившиеся благовония. . Войско шло сквозь их терпкий фимиам. Финикийцы с жадной торопливостью выкапывали эти корни и снова грузили тюками на своих верблюдов, подсчитывая огромные барыши и боясь верить такой легкой и богатой добыче.

Мирры и нарда было так много, что воины иногда набирали охапки их листьев и спали на них.

Аристобул в часы привалов писал свой походный дневник. Писал и о странных деревьях, которые во время морского прилива стоят в соленой воде и нисколько не страдают от этого. И о колючем кустарнике с железными шипами: если зацепишься за такую колючку, то скорей она тебя стащит с лошади, чем ты отцепишься от нее; случается, что зайцы, нечаянно попадая в эти колючки, находят здесь верную гибель, там и остаются. И о деревьях, похожих на лавр, писал Аристобул, и о белых цветах, осыпавших рощу незнакомых ему деревьев. Эти цветы были похожи на левкой, только еще душистее, чем левкой.

Но шли дальше, и все пустыннее становилось кругом. Реки умирали в серых песках Гедросии. Безлюдные пространства грозили отсутствием всякой жизни. Шли по ночам. Днем как могли укрывались от жгучего солнца.

Александр был озабочен. Проводники-гедросы сказали, что есть два пути. Один - вдоль берега моря. Другой - более короткий, но более опасный путь.

Александр решил идти коротким путем.

- Царь, - напомнил Птолемей, - говорят, что когда-то именно этим путем пыталась пройти ассирийская царица Семирамида, но не смогла, вернулась. И потеряла войско.

- Царь Кир тоже хотел пройти здесь, - сказал Аристобул, - и вернулся в сопровождении всего семи человек, оставшихся от его армии.

Александр ответил спокойно и жестко:

- Они не прошли. А я пройду. И проведу войско. И еще одно побережье - побережье Великого моря - будет моим!

Но шли ночь за ночью. А когда наступало утро, то видели, что пустыня становится все беспощаднее и никакой надежды на поселения нет.

Наступило время послать провиант к морскому берегу для флота и вырыть на берегу колодцы, чтобы обеспечить моряков водой. Александр отправил с отрядом молодого военачальника Фоанта.

- Да посмотри, может, там есть жители. Возьми у них провиант, возьми все, что сможешь.

Фоант вернулся смущенный:

- О царь, это поистине жалкий край. Мы нашли на берегу поселения. Но там живут ихтиофаги [120] Ихтиофаги - рыбоеды. . У них не дома - лачуги, построены они из морских раковин. А крыши у них из рыбьих хребтов.

- Но они сеют хлеб?

- Нет, царь. Здесь не растет хлеб. Они сушат рыбу, толкут ее и пекут из этой муки хлеб.

- Но вода-то у них есть?

- Вода есть, царь. Но какая! Они руками раскапывают песок, и там, в ямках, вода. Плохая, испорченная вода. Правда, они пьют ее.

- Ты расспросил: нет ли где больших поселений?

- Да, царь, расспросил. Говорят, там, куда мы идем, есть такие поселения. Что там есть и вода, и хлеб. Но наверное ли это? Так они слышали, и все.

Александр, когда остановились на привал, вызвал к себе людей, ведающих провиантом. Те сказали, что нехватка провианта начинает чувствоваться и что запасы необходимо пополнять.

Вечером Александр объявил, что идут дальше по тому же самому пути. Там где-то есть поселения, и они найдут их.

И снова ночной путь среди безмолвной и жестокой страны.

Шла конница, шла пехота, тащились обозы, оставляя за собой широкую полосу взрытого песка.

Войско вступило на плоскогорье. С восточной стороны встали голые красные скалы. Впереди лежала мрачная, безмолвная пустыня.

Идти становилось все тяжелей, словно вступили в раскаленную печь, где нечем дышать. В воздухе висела блестящая красноватая пыль. Иногда поднимался ветер, но такой же раскаленный; не принося прохлады, он обжигал лицо. С движением ветра начинали передвигаться и песчаные холмы: опадали здесь, возникали там, меняя свои очертания, как в кошмарном сне… И люди, и животные стали терять силы.

Остановились, чтобы дождаться ночи. Ночью, как только зашло солнце, вдруг свалился ледяной холод. Днем хотелось снять всю одежду, все казалось лишним. Ночью пришлось надевать на себя все, что было… Холодная луна заливала пустыню густым белым светом, отбрасывая зловещие черные тени.

Через несколько дней продовольствие кончилось. Воду выдавали скупо. Войско уже шло вразброд, никто не соблюдал дисциплины, и никто не требовал ее. Никаких деревень не было на пути, а вместо рек - лишь пересохшие русла…