Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

– Ее нет здесь?

– О нет, масса, она здесь, но вот-вот уезжать. Наше заведение, масса, закрываться. Насовсем. Но если вы заходить в соседний дом, к миз Риверс, она обслужить жантельменов…

Спринг оттеснил меня.

– Иди и скажи своей хозяйке, что два английских джентльмена желают видеть ее по безотлагательному делу, – чертовски официозным тоном заявляет он. – Передай наши извинения за вторжение в такой неурочный час.

Черномазый затопал по лестнице, а Спринг поворачивается ко мне и говорит:

– Раз уж ты в моей компании, так изволь следить за своими манерами.

Я в изумлении оглядывался вокруг. В просторном холле все было укрыто чехлами от пыли, горой высились чемоданы, оклеенные ярлычками, как для далекого путешествия – походило на то, что отсюда съезжают насовсем. Тут с лестницы донесся озадаченный женский голос и показался ниггер-дворецкий в сопровождении так хорошо знакомой мне пышной фигуры, облаченной в роскошное шелковое платье.

Как обычно, она была наряжена не хуже маркизы Помпадур: крашеные хной волосы уложены в высокой прическе, обрамляющей миловидное полное личико, бриллианты горят в ушах, на запястьях и роскошной груди, о которой у меня сохранились такие нежные воспоминания. Даже в моем растрепанном состоянии чувств я с трудом заставил себя отвести взор от колыхающихся полушарий, пока она, покачиваясь – как правило, к вечеру в ней оказывалась пара пинт портвейна, – спускалась по ступенькам. Шла она медленно и величаво, словно герцогиня, пытаясь разглядеть нас в полутьме холла; потом с губ ее сорвался неожиданный крик: «Бичемп!» – и Сьюзи, ласточкой перелетев последние порожки, устремилась к нам, раскрасневшись от радости.

– Бичемп! Ты вернулся! Ну и дела! Где же ты был, негодник? Дай-ка разглядеть тебя!

На миг я растерялся, но потом вспомнил, что ей я известен под именем Бичемпа Миллуорда Комбера. Бог знает сколько имен сменил я тут, в Америке: Арнольд, Прескотт, Фиц-там-такой-или-этакий. Но она хотя бы рада мне – сияет, как медный грош, и простирает руки; полагаю, мне было не миновать объятий, если бы присутствие Спринга, склонившегося в чопорном поясном поклоне, со шляпой, прижатой к животу, не пробудило в ней скромности.

– Сьюзи, – начинаю я, – это… э-э… мой друг, капитан Джон Черити Спринг.

– Ах, право слово, – говорит она и улыбается ему; и разрази меня гром, если он не ухватил ее за руку и не припал к ней.

– Почту за честь познакомиться с вами, мэм, – заявляет. – Ваш покорный слуга.

– С ума сойти! – говорит Сьюзи, окидывая капитана взглядом. – Радость просто невероятная, не сомневаюсь. Ах, брось, Бичемп – неужто ты думаешь, я с тобой тут политесы разводить буду? Иди сюда, давай поцелуемся!

Так я и поступил, и был обмусолен по первому разряду, каковую картину Спринг наблюдал, растянув губы в некоем подобии снисходительной улыбки.

– Так где же ты был? Я-то думала, ты давно уже в Англии, и сама туда собиралась! Но идемте же, и расскажи скорее, что привело тебя назад. Ох, меня едва удар не хватил, когда увидела тебя вот так, внезапно!

И тут она в нерешительности замирает, радость в ее прекрасных зеленых глазах потухает, и они начинают стремительно перебегать с одного из нас на другого. Сьюзи была женщиной мягкой, в том, что касалось мужчин, но далеко не дура, а кроме того, имела такой нюх на обман, что любой сыщик ей мог позавидовать.

– Что случилось? – резко спрашивает она и добавляет: – У вас трудности, не так ли?

– Сьюзи, – говорю, – все так плохо, что и не придумаешь.

С минуту женщина молчала, а когда заговорила, первые слова ее были обращены к дворецкому Бруту и заключались в приказе закрыть дверь на засов и не пускать никого без ее разрешения. Потом она проводила нас наверх, в свои личные апартаменты, и совершенно спокойно предложила мне выложить все как на духу.

И только когда я начал рассказывать, до меня дошло все безумие случившегося и риск, которому я подвергаюсь, говоря об этом. Мне пришло в голову ограничиться событиями сегодняшнего вечера и ничего не сообщать о пережитых мной с момента нашего расставания приключениях. Все, что ей известно обо мне, это что я англичанин, сбежавший из американского флота – напел ей в тот момент первое, что пришло на ум. Сидя в своем обитом шелком салоне, она молча, с серьезным лицом, слушала мой рассказ, а Спринг, как в рот воды набравший, расположился рядом на кушетке, положив шляпу на колени. Он был важен и спокоен, как банкир, но я чувствовал в нем скрытое напряжение. Я молился, чтобы Сьюзи поверила нам, ибо один Бог знает, что выкинет этот умалишенный, если ей взбредет в голову выдать нас. Но волнения были напрасны: когда я закончил, она посидела с минуту, теребя кисти на кричаще-ярком покрывале кровати, потом говорит: