Александр Тамоников - Отряд бессмертных [сделано из исходника, правда, без необходимых по тексту междустрочных интервалов (интонационных разрывов между абзацами)]

— Худо получилось, — проговорил Новик.

Савельев взглянул на него и спросил:

— О чем ты, Кузьма?

— Так получилось, сдали мы товарища своего.

— Разумеешь, о чем говоришь? Кому сдали? Такому же товарищу?

— Все одно худо. Гордей Никодимович — заслуженный человек, славный, бесстрашный воин. Он не раз с татарами бился, известен многим, а мы…

Агиш озабоченно почесал макушку и сказал:

— Да, княжич, нехорошо вышло. Ты бы не наказывал Гордея.

— Вы у меня все получите по заслугам, как только сделаем дело.

Новик улыбнулся и заявил:

— Тогда можно будет, Дмитрий Владимирович.

— Распустил я вас! Глядите за двором.

У большого дома вовсю шли приготовления к встрече высокого гостя. До ратников доходили дразнящие запахи мяса, плова и прочих яств. На улице теперь было шесть татар и столько же невольников.

Чем дальше шло приготовление, тем больше нервничал Мустафа, старший на хуторе. Он орал, хлестал невольников нагайкой.

Солнце потихоньку катилось на запад. День выдался погожим, не жарким, тихим. Готовка подходила к концу.

Кто-то из татар из-за дома что-то крикнул.

Агиш тут же перевел:

— К Алату скачет гонец!

— Значит, мурза со свитой уже вышел из Казани. Скоро он будет тут, — проговорил княжич.

— Как бить его будем, Дмитрий Владимирович? — спросил Новик.

— Ты, Кузьма, подымай наших. Всем готовность! А как бить, это решим чуть позже, когда увидим, кто и где будет находиться, особливо сам мурза.

— Мурза с соплеменниками, коли такие будут, и Мустафа уйдут в дом. Туда же отправятся и наложницы. Во дворе останется охрана, которая приедет с Захиром. Местные по своим дворам разойдутся, — проговорил Агиш.

— Их тоже надо учитывать.

Служивый татарин покачал головой и заявил:

— Учитывать, конечно, следует, но вряд ли они высунутся из своих мазанок, когда мы пойдем на Захира. Им не очень-то надо подыхать за этого мурзу.

— Так потом с них голову снимут за то, что не защитили Захира.

Агиш вздохнул и сказал:

— Не знаешь ты казанцев, воевода. Они хитрые как лисы. Узнают, что противник серьезный, спрячутся. А когда он уйдет, выйдут, доспехи натянут, рубахи порвут, специально порежутся, дабы показать тем, кто прибудет из Казани расследовать это дело, что бились наравне с нукерами. А то, что выжили, так повезло им. Они героями были, держали оборону. Так все изобразят, что не прицепишься. Еще и награду получат.

— Что ж, тем лучше для нас. Тебе виднее, конечно. Ты с Баймаком будь рядом.

— Тогда я разбужу его.

— Что будить-то? Вот он, ползет справа.

К ним подобрался Баймак.

Княжич указал своим татарам на балку, которая была саженях в двадцати от хутора, и осведомился:

— Как мыслите, друзья, оттуда разговоры татар слышны?

— Коли громко говорить, то слышны, — ответил Баймак. — Ты, княжич, хочешь послать нас в эту балку?

— Не двоих, одного. Вот только как передавать сюда сообщения?

— Мы с Ильдусом давно в проводниках и разведчиках. Можем жестами переговариваться, как это немые делают, — сказал Баймак.

— Серьезно?

— А что в этом удивительного? Бывает, что важное донесение никак иначе не передашь.

— Молодцы! — Княжич повернулся к Агишу и распорядился: — Ильдус, покуда сумятица во дворе, ползи в балку, сиди там и передавай мне вести, если они будут важными!

— Слушаюсь, княжич! — сказал служивый татарин, забрал с собой свой мешок, оружие и пропал в траве.

Ни один стебелек не шелохнулся, пока он полз до балки. Вскоре Агиш добрался до неглубокого оврага, высунулся из него и показал, что все в порядке. Мол, я на месте, смотрю.

Княжич хмыкнул и сказал:

— Да, дивно! Как это вы так можете?

— Мы и не то можем, княжич, — произнес Баймак и улыбнулся.

— Да, я уже убедился в этом. Царь абы кого в особую дружину проводниками не отрядил бы.

— Это так!

— Смотрим!

Отряд рассредоточился вдоль полосы кустарника. Все смотрели за Алатом, ожидая команды на сбор перед атакой.

Вслед за гонцом на хутор прибыли трое нукеров, с ними две повозки. Они встали у большого дома. Нукеры что-то вынимали из телег.

Из них же по одной начали выскакивать девушки в синих, бордовых, зеленых длинных платьях с украшениями, в платках, закрывавших лица. Они быстро побежали в дом.

Ими командовала женщина, которая была выше, плотнее, заметно старше других. Наложницам на вид можно было дать от двенадцати до четырнадцати лет.

— Любит мурза молоденьких девчонок, — заявил Баймак.

— Так они же мусульманки, — воскликнул княжич. — Или это наших пленниц обрядили в их одежки?