Михаил Шевердин - Тени пустыни

Капитан Непес никогда не был пропагандистом. Он даже среди своих матросов не вел агитации. Он считал, что советская власть сама по себе достаточно хороша. Для кааждого нормального трудящегося человека советская власть была делом само собой разумеющимся. Сейчас капитан Непес хотел сказать красивой молодой Насте — ханум что — то совсем другое — приятное, даже поэтическое. И к тому же, какое ему дело, что какая — то женщина должна по разрешению коменданта погранрайона сойти с его парохода и уплыть на специально присланной лодке на чужой берег?

Но капитан Непес не удержался и вздумал упрекать незнакомую женщину, у которой, очевидно, имелись все законные основания уехать за границу.

Настя — ханум удивленно посмотрела на старого капитана, глаза ее наполнились слезами. Она ответила совсем невпопад:

— Боже мой… Где же она?

— Да, солнце сейчас взойдет, а каимэ я не вижу. Вон купа деревьев… Вон мазанка перевозчика. Здесь всегда переправа была… Тысячу лет переправа. Днем и ночью сотни людей, верблюдов… Дорога на Герат, Меймене. Большая дорога… Четыре перевозчика эмиру сорок две тысячи тенег* налога в год платили…

_______________

* Т е н ь г а — бухарская монета стоимостью в двадцать копеек.

— Тенег… Налога… боже мой! — почти простонала Настя — ханум. — Я не вижу лодки… Посмотрите вы… У меня все сливается в глазах… Все желто и все блестит.

— Желтый цвет — цвет надежды, — важно, но тоже невпопад сказал капитан Непес. — Если нет желтизны, нельзя плыть по Аму — Дарье пароходу. По — арабски Аму — Дарья — «Джейхун», что значит желтый. Желтый густой цвет воды с красным показывает глубину, фарватер. Полный вперед! Желтый светлый, даже беловатый — берегись мели! Посадишь пароход, не скоро снимешься, пропал промфинплан…

— Да? Промфинплан? — протянула совершенно расстроенная Настя — ханум. И невольно улыбнулась. Решается судьба человека, и вдруг… промфинплан. Какое ей, наконец, дело до промфинплана судна Аму — Дарьинского речного пароходства.

— Просторы вод Аму — это прелестные щечки красавицы, — продолжал капитан Непес. — Лик реки меняется ежечасно, ежеминутно. Река и женщина непостоянны. Смотришь на воду — узнаешь душу реки. Смотришь на лицо женщины — видишь ее смысл. Цвет воды в реке… Знаешь, куда плыть. Цвет лица красавицы… Знаешь, как поступить. О, вода побелела, значит, близка мель. Женщина побледнела — близок гнев…

Молодая женщина упорно смотрела вдаль на деревья, на белую мазанку. Она не слишком хорошо понимала метафорические рассуждения старого капитана. Старый Непес чем — то вызывал раздражение, но и чем — то привлекал. «Старый болтун… привязался, — сердилась она, — симпатичный какой — то, простодушный…»

Вслух она только пробормотала: «Какая мутная, темная река!..» Лишь бы сказать что — нибудь. Появится наконец лодка или все пропало и она никогда — никогда не увидит мужа?

Старый Непес понимал, что его не очень слушают, что от него хотят избавиться. Но Настя — ханум заинтересовала его. И не потому, что была красива. Нет, капитан Непес вдруг решил, что туркменские женщины красивее. У этой русской совсем светлые брови, да и руки слишком нежные. Разве с такими белыми руками смогла бы она ткать шерстяные ковры или доить верблюдиц?.. Но подумал Непес одно, а сказал другое:

— Мутность не беда. Зато вода вкусная, полезная. Муть воды Аму не влияет на здоровье. Красавица, даже если у нее темная кожа, не перестает быть красавицей…

Настя — ханум с испугом посмотрела на капитана. Не хватает, чтобы он начал говорить любезности. И она почти простонала:

— Лодка! Где, наконец, лодка?

— Хорошо, что нет каимэ, — вдруг совершенно неожиданно резко, точно отрубил, проговорил капитан Непес.

Чуть не плача, Настя — ханум закричала:

— Не ваше дело! Вам приказано, и все… Не ваше дело!

— Ну вот, я же сказал — потемнела вода, забурлила кровь и… берегись, капитан Непес! Впереди мель, — с усмешкой проговорил капитан. Нет каимэ — хорошо. Течение быстрое, очень быстрое. Еще снесет. Аллах милостив: перевернет каимэ… утонешь… Хорошо разве? Хорошая русская женщина, красавица не убежит за границу, не поступит плохо…

— Плохо… Да вы думаете, что говорите, старый вы, бестолковый человек? Плохо? Плохо не хотеть увидеть мужа? Да вы понимаете… У меня там муж. У меня… Я не видела его вечность… А вы говорите, что я бегу за границу, что плохо делаю. Да вы знаете! Меня обманули. Гадина Хамбер меня обманул… О! Они играли мной как куклой…