Эли Берте - Замок Монбрён

Атака на главные ворота замка готовилась не менее живо и деятельно. Здесь находились французские рыцари Оливье Дюгесклен, оба Мони, Галеран, граф д’Арманьяк и отряд, составлявший их свиту. Этот отряд, отличавшийся блеском вооружения, знамен, гербов, длинными перьями, богатыми плащами, не меньше отличался своим рыцарским мужеством и воодушевлением. Напав открыто на главный вход в замок и срубив барьеры, они принялись сбивать дверь бойницы с помощью огромного бревна, приводимого в движение двадцатью парами сильных рук. Удары этого тарана слышались у смертного одра трубадура. Дверь уже трещала, и рыцари готовились броситься с мечами в руках через это внешнее укрепление, как только откроется вход. В ожидании они предоставляли стрелкам перестреливаться с осажденными и, беззаботно прикрываясь щитами, разговаривали между собой так же свободно и весело, как будто сидели в своих палатках.

Прямо против них, за гребнем стены, расхаживал взад и вперед барон де Монбрён, поддерживая в своих людях мужество. Иногда он сам направлял машины, метавшие в осаждавших огромные камни, или пускал стрелу в неприятельского стрелка, который недостаточно тщательно закрывал себя щитом. По временам он громовым голосом испускал свой воинский клич, повторявшийся тотчас вассалами и наемниками. Не один искусный стрелок уже избирал его мишенью, но самые острые стрелы тупились о его испанский щит или отскакивали от его миланского панциря, и гордый рыцарь почти не обращал на них внимания, как будто дети бросали в него горошинами.

Однако, несмотря на внешнюю самоуверенность, сира де Монбрёна снедали беспокойство и страх. Он знал очень хорошо, что воины его бьются неохотно и в открытом поле давно уже десятками перешли бы на сторону неприятеля. Только просьбы, обещания и угрозы могли принудить их к защите замка, потому что многие поговаривали о сдаче без боя. Одно имя Дюгесклена поражало их ужасом, и барон не сомневался, что, явись бретонский рыцарь сам к осаждающим, ему невозможно будет преодолеть упорство своих подчиненных. К счастью для него, страшный Бертран не появлялся, и Монбрён уже надеялся, что навсегда избавился от его участия в осаде и битве.

Воспользовавшись минутой, когда усилия осаждавших, по-видимому, ослабели, он сошел с вала, чтобы перевести дух. Отойдя от стены, он снял каску и взглянул на парадный двор. В центре этого обширного пространства служанки развели большой костер, на котором в огромных котлах кипели масло, смола и даже вода, предназначенные для осаждающих, когда они пойдут на приступ. Некоторые из этих бедных женщин трепетали, видя, как вокруг них падали стрелы и камни, но донья Маргерита сама была тут же и немилосердно их понукала. Заткнув шлейф платья за пояс и держа в руке дротик, она ходила взад и вперед так же спокойно, как будто распоряжалась приготовлениями к пиру.

Барон подошел к своей воинственной супруге.

– Видите, сударыня,– сказал он печально,– я был прав, когда говорил вам вчера, что сегодняшний день будет жарок. Я уже недолго смогу противостоять этой атаке, если не получу помощи.

– Сир,– отвечала баронесса,– добрый отец Готье, отправившийся сегодня утром, теперь должен быть уже недалеко от Латурского замка, и через несколько часов, без сомнения, к нам подоспеет на выручку весь гарнизон.

– А кто поручится, что этот монах исполнит все как надо? Сегодня утром мне изменили, открыв мои планы, и я до сих пор не знаю, кто изменник,

– Уж наверное, не капеллан: его привязанность к нам и собственные выгоды – порука его верности. К тому же вы осыпали его благодеяниями.

– Что значат благодеяния? Сейчас я заметил между врагами моего любимого конюшего, этого изменника Освальда, к которому питал совершенное доверие,– а он оставил меня вчера таким странным образом. Этот мерзавец, по-видимому, передавал какому-то молокососу рыцарю сведения о замке и показывал ему место, с которого однажды, во времена моих предков, брабантцы штурмовали удачно… Оскорбленный изменой этого отступника, я сам послал ему стрелу в горло, и он покатился в ров.

– И хорошо сделали, мой почтенный супруг! Но, кстати, об измене: не можете ли вы сказать мне, что стало с этой бесстыдницей Валерией, которая исчезла сегодня утром? Все поиски оказались тщетными.

– Черт побери эту девчонку! – вскричал барон с мрачным видом.– Когда нам надоедят наконец ее глупости и важные манеры, мы сумеем отделаться от нее, а это время, может быть, наступит скоро, если Господь дарует мне жизнь. Знаете ли, сударыня, в настоящую минуту я лучше хотел бы иметь одного воина, подобного Жаку Черной Бороде, чем всех невест Франции и Аквитании. Но Жак своим глупым почтением к Бертрану Дюгесклену принудил меня заключить его в тюрьму, и это ужасно неприятно, потому что он пригодился бы мне сейчас, как нельзя более.