Юрий Корчевский - Мамаево побоище. Русь против Орды

Откушал князь славно, так, что еле встал из-за стола, отдуваясь. После обеда — известное дело — отдохнуть надо от трудов праведных. Перина в опочивальне мягкая, подушка лебяжьего пуха высокая, сон сама навевает.

Едва встал, а уж Бренок в дверь стучит, с поклоном да с грамотками — на утверждение и подпись. Дмитрий читать не стал, взялся за перо.

— Чем порадуешь, боярин? — подписав грамотку, спросил Дмитрий.

— Купцы ганзейские были, обещают железо хорошее доставить, сколь надобно.

— Ага, за серебро полновесное! А что хотят, что просят?

— Милости малой — от пошлин освободить.

— Эка хватили! Да, почитай, вся торговля заморским товаром через них идёт!

— В силе сейчас Ганзейский союз, ни один корабль по Неве-реке да Балтике без их ведома не уйдёт.

— Знаю, — досадливо махнул рукой великий князь. — Что ещё?

— В Орде замятия продолжается, никак власть ханскую не поделят. Сегодня купцы рассказывали.

— То для Руси хорошо. Ежели они меж собой драться будут, им не до походов на Русь станет. Ещё бы дань им не платить, так и вовсе славно будет.

— Орда на две части раскололась — о том ты, княже, ведаешь. На правом берегу Итиля, как они, басурмане, Волгу называют, темник Мамай утвердился. Однако же ханом ему не быть никогда — в жилах кровь Чингисхана не течёт. Сила есть, а родом не вышел. На левом берегу, в Синей Орде, Тохтамыш правит. Сила у обоих равная.

— Столкнуть бы их лбами, — мечтательно произнёс князь.

— И не мечтай, княже! Это они меж собой дерутся, кровь друг другу пускают. А доведись враг со стороны, иноверец — вмиг объединятся. Сила ратная тогда великая случится, нам не устоять.

— И нам объединяться надобно, давно уж пора междоусобицы прекратить.

— Пора! Только у тебя договоры с Тверью и Великим Новгородом, скажем, есть, а много ли помощи ты от них получил?

— Ратников бы нанять в дружину — тех же немцев или генуэзцев, да казна пуста.

— Вот об этом и поговорим, княже.

— Вот ты всегда так! Думал, славно день прошёл — так нет, ты про деньги!

— Казна — главное для государя, князь! Коли сундуки златом-серебром полны будут, ни голод, ни враг не страшны. Случись неурожай, хлеба можно подкупить — хоть в той же Рязани. А войной кто пойдёт, так ратников и охочих людей кликнуть. За звонкую монету любой захочет удаль молодецкую показать.

— Да что ты меня уговариваешь, ровно девку? Говори, с чем пришёл!

— Надобно налоги изменить, князь.

— Повысить, что ли?

— Нет, княже. Нам налог со двора все платят — хоть купец, хоть ремесленник, хоть крестьянин или холоп.

— Мне ведомо.

— Так это со двора. А надо с оборота брать. Тогда богатый купец будет платить больше, простой же ремесленник — столько же, а может, и меньше. Доходы в казну повысятся, а народных волнений избежать удастся.

— Хм... — Князь удивлённо посмотрел на Михаила. — Похоже, так и получится. Сам удумал?

— Сам.

— Молодец, голова! С боярами не обсуждал?

— Пока нет, тебе первому говорю, княже.

Дмитрий одобрительно кивнул. Всё правильно Михаил делает. Сначала князь должен узнать, одобрить, а потом уж и с Думой боярской обсуждать. Конечно, богатым людям это не понравится, но государство вынуждено взимать налоги. На строительство крепостей, на войну, на содержание чиновных людей деньги надобны, а где их взять? Московия — не татарва окаянная, что набегами да разбоем живёт. С соседями надо мирно жить, но свою линию гнуть. Где лаской, где деньгами, где ратью помочь в трудной ситуации, да договорами подкрепить, а всё едино свой интерес блюсти.

— Какой у нас день ноне?

— Так февраль, княже, десятое.

— Купцы из Кафы со дня на день прибыть должны, меня соглядатаи известили.

— Ох, княже, гнать их взашей надобно. У фрягов одна мыслишка — лапу наложить на торговлю мехами и воском. Помнишь, как три года назад купец греческий Некомат Сурожанин людишек московских подкупил? Даже тысяцкий ополчения московского Вельяминов, старший брат твоего воеводы Николая, во главе заговора встал?

— Не запамятовал ещё!

— Так генуэзцы за тем заговором стояли, на их денежки предательство учинялось.

— И не говори, Михаил свет Андреевич! Проклятые латиняне! Ноне они с Мамайкой снюхались. Где наживой пахнет, там их ищи.

— Мамай-то им зачем сдался?

— Э! По земле ордынской, почитай, половина шёлкового пути проходит. Вот и затеяли купцы генуэзские дружбу с темником водить. Только не дружбой там пахнет, а монетой звонкой. Прикупили они Мамая. Так что наёмников генуэзских в войско брать нельзя. Сильная у них пехота, слов нет, особливо копейщики. Только это всё равно что змеюку в дом пустить.