Аркадий Островский - Говорит и показывает Россия

Большевики, взявшие власть в огромной стране, действовали во имя утопической, милленаристской идеи, не считаясь с реальностью жизни, ломая эту реальность и насилуя ее [5] О большевиках как о милленаристской секте см. в книге Юрия Слезкина Дом Правительства , вышедшей в 2019 г. в издательстве “Corpus”. . Первым делом они захватывали типографии и телеграф, устанавливали монополию на печатное слово. Слова использовались не для описания действительности, а для сокрытия фактов и искажения реальности. Советская система держалась на двух столпах – лжи и репрессиях. Лживые слова оправдывали репрессии. Репрессии подкрепляли и насаждали ложь. Противоречие между действительностью и ложью разрешалось с помощью двоемыслия – психологического механизма, описанного Джорджем Оруэллом в романе “1984”. Однако система, созданная силой слова, от слова и погибла. Советский Союз развалился не потому, что у него закончились деньги, а потому, что у него закончились слова.

“Жить не по лжи” – как написал в день своего ареста Александр Солженицын – было единственным способом разрушить систему. Парадокс, впрочем, заключался в том, что только полуправда в газетах могла привести к возникновению свободных от цензуры СМИ. Сквозь трещины в системе в виде первых прямых телетрансляций и публицистических статей на свет начала прорываться реальность. И в этих условиях Советский Союз выстоять не смог. Как говорил Александр Яковлев, главный идеолог перестройки, чтобы захватить Кремль, нужно было захватить телевидение. Именно вокруг телевизионных центров и телебашен разворачивались главные и кровавые бои в момент распада СССР. В 1990-е годы российское телевидение и крупнейшие газеты оказались в руках либерально настроенной и прозападной элиты. Однако в итоге элита, лишенная чувства исторической ответственности, использовала медиаресурсы для личного обогащения и укрепления собственной власти, а не для обустройства страны.

Путина, никому не известного сотрудника КГБ, телевидение за считанные месяцы превратило в президента России. И именно телевидение он первым делом взял под свой контроль, что и позволило ему уничтожить альтернативные центры власти, перетянув на свою сторону одних, посадив или выдавив из страны других и распределив командные высоты в экономике между друзьями по Петербургу и бывшими соратниками по КГБ. Телевидение стало для него главным орудием власти, и оно же превратилось в главное оружие в “гибридной войне” вначале с Грузией, а затем с Украиной.

Сильвио Берлускони, бывший премьер-министр Италии, медиамагнат и друг Путина, однажды заметил: “То, чего не показывают по телевизору, просто не существует”. Путин же пошел еще дальше: то, чего не существует, с помощью телекартинки он превращает в реальность. И аннексия Крыма, и война на Украине были результатом как раз подобной операции. Информационные войны вели к реальным, исчисляемым тысячами, жертвам. Те, кто командовал и командует информационными силами, разжигая ненависть и агрессию в собственном населении с единственной целью – удержать в своих руках власть и деньги, не являются оголтелыми националистами, помешанными на идее мирового господства; но они и не простые пешки на шахматной доске диктатора.

Это умные, хорошо образованные люди, начавшие карьеру во время перестройки и добившиеся успеха в 1990-е, при Ельцине. Сегодня они выступают в роли демиургов, создающих реальность. Возможно, они тоже когда-то хотели “как лучше”, но то, что в итоге у них получилось “как всегда”, не было случайностью или роковым стечением обстоятельств. Так вышло не само собой, а в результате их стараний и их личного выбора. Могло статься и иначе. Какие медиа и какая страна – это, в сущности, один и тот же вопрос.

Вечером 25 декабря 1991 года без пяти минут семь Михаил Горбачев быстрым шагом прошел по кремлевскому коридору в комнату № 41, заполненную фотографами, осветителями, звукоинженерами и операторами, которым предстояло запечатлеть последнюю речь президента СССР. В руках у него были текст его выступления и указ о сложении с себя полномочий президента СССР и главнокомандующего его вооруженными силами. Горбачев сел за стол, отложил в сторону бумаги и взглянул на часы. “О, у нас еще много времени”, – сказал он сам себе. Иронии никто не оценил. Через минуту Советский Союз станет историей, а вместе с ним – и его президент.