Наталия Образцова - Мой любимый крестоносец. Дочь короля

И тогда я решилась:

— Идём, Ральф.

Я не сомневалась, что мой Утрэд всё это время поддерживал связь с мятежными саксами и знает, где они скрываются. Он и не отрицал этого, когда я стала его расспрашивать. Однако решительно замотал головой, едва я попросила его проводить меня к ним.

— Святые кости! Слыханное ли дело, чтоб женщина на сносях отправлялась в поездку, да ещё по такой стуже!

Но я не отступала. Чувствую я себя прекрасно, погода установилась спокойная, а по снегу через фоны даже легче перемещаться. Что касается холода, то я могу ехать в конных носилках — небольшом подвесном паланкине, в который спереди и сзади впряжены два спокойных пони. В носилках не так трясёт, я закроюсь в них, буду лежать под шкурами. В конце концов, госпожа я ему или нет? Как он смеет не повиноваться? К тому же кого, кроме меня, могут выслушать саксы? Пусть меня и называют падшей женщиной, но я всё же потомок Хэрварда, и они не откажутся принять меня.

Утрэд наконец уступил. Я сказала, что выезжаю немедленно, пошла собираться.

Ночь была спокойной и светлой. Ехали мы так скоро, как было возможно по снегу, чтобы лошади не выбились из сил раньше времени. Впереди скакали несколько охранников, прокладывая тропу, за ними двигались мои носилки. Кавалькаду завершали ехавшие рядом Утрэд и Ральф. Хотя Ральф был ещё слаб, но он был нужен мне в качестве свидетеля. Утрэд всё время ворчал о том, что и путь предстоит не близкий, и ещё неизвестно, как воспримет моё появление Хорса. Признаюсь, встреча с Хорсой волновала и меня. Однако с ним и мудрый Бранд, и рассудительный, несмотря на молодость, Альрик, и иные таны, которым отнюдь не светит сложить головы и которые, если у них появится свидетель их невиновности, предпочтут отстаивать свои права мирным путём. Тем более что главный их враг, предводитель нормандских баронов Нортберт де Ласи, уже поплатился за свои злодейства.

Утрэд пояснил, что мятежники укрылись за рекой Нар, там, где начинаются заросли старого соснового бора, идущего до самого побережья на севере графства. Места там глухие, и саксы укрылись и чаще, в заброшенных руинах старой виллы ещё римских времён. Ехать туда около двадцати миль, сокрушался Утрэд. Догонял время от времени мои носилки, спрашивал, как я себя чувствую. Ну чисто заботливая нянька. Я же лежала, укутавшись в тёплые овчины, сжавшись, как улитка в своей ракушке, покачивание носилок действовало наг меня даже успокаивающе. А вот состояние Ральфа мне не нравилось. Я то и дело слышала его кашель. В дорогу я предусмотрительно взяла мех с вином и сейчас отдала его Ральфу, чтобы пил для поддержания сил. Один раз, отогнув занавеску, я видела, как он делится вином с Утрэдом. Он всё-таки был славный человек, этот молодой француз. Утрэд тоже так считал. Я слышала, как они порой переговариваются, Утрэд помогал ещё слабому Ральфу на трудных участках пути, вёл его лошадь под уздцы.

Под утро так похолодало, что я уже не осмеливалась поднимать занавески. У меня стали зябнуть ноги и заныла спина. Но, услышав голос Утрэда, довольно грубо разговаривавшего с кем-то, я всё же выглянула наружу. Уже светало. Вокруг пахло хвоей, мы находились в густом сосновом лесу. Я увидела Утрэда: он говорил с какими-то воинами, преградившими нам путь, и поняла, что наша цель близка.

Стражи заставили моих сопровождающих отстать, взяли первого пони под уздцы, повели. Следом ехали только Ральф и Утрэд. Утрэд сказал, что здесь дозоры на каждом шагу, однако на протяжении дальнейшего пути мы никого не встретили. Я слышала, как один из проводников что-то недовольное говорил по этому поводу, но его приятель только проворчал, что, дескать, они оказались самыми преданными псами, а остальные попросту попрятались от холода.

Холодно было неимоверно. Воздух обжигал, колол щёки, снег громко скрипел. Из сумрака леса долетел какой-то звук — не то вскрик человека, не то рык зверя. Он взволновал наших провожатых, но я не обратила внимания. Огромный полузасыпанный снегом куб старой виллы с осыпавшимися зубцами был прямо перед нами. Я увидела пролом в стене, служивший входом, а сейчас для тепла занавешенный шкурой. Пройдя под неё, я различила в полумраке ведущие вниз ступени.

Стражи и Утрэд остались снаружи, но Ральф взял меня за руку и начал спускаться. Впереди стал различим проём низкой арки. Вход под ней был полузавален грудой камней. Перебираясь через неё, я едва не застонала, так у меня заныла поясница. Поначалу ничего не могла разглядеть в полумраке, только слабо рдеющую кучу угольев посредине. Потом кто-то зажёг факел, и я увидела лежавших кто где спящих. Шагу нельзя было ступить, чтобы не потревожить кого-либо.