Татьяна Беспалова: Мосты в бессмертие

Костя поймал планшет, расстегнул, раскрыл карту, хранившуюся в нем.

– Это палево, Дрищ, – быстро сказал Костя. – Немецкая карта Москвы.

– Диверсанты! – Дрищ приблизился к раненому и что есть силы ударил сапогом ему в живот туда, где из-под переплетенных пальцев сочилась кровь.

Костя на миг оглох от крика. Захватив с собой пару ящиков с консервами, он поспешно покинул склад, подальше от неистовых воплей и кровищи.

Костя взбирался вверх по крутой лестнице, над ним в бледном квадрате распахнутой двери серело предзимнее небо. За спиной, в помещении склада, он слышал трескучую брань и возню, перемежающуюся нестерпимыми для костиного уха стонами.

Четвертый диверсант ждал его у выхода из подвала. Первый удар приклада пришелся в нижнюю челюсть, но Костя успел уклониться и приклад скользнул по уху. Терпимо. Инерция удара приблизила голову нападавшего к Костиному лицу. Они были примерно одного роста, и Костя ударил его лбом в переносицу. Отбросив один из тяжелых ящиков в сторону, перехватил второй обеими руками и нанес удар по туловищу, наобум. Диверсант охнул, но справился с дыханием и ударил Костю подвздох. Тот ожидал такого приема, он склонился, словно в земном поклоне. Быстрым, выверенным движением, Костя выхватил из-за голенища большой, самодельный, обоюдоострый нож с костяной рукояткой. Ощутив в руке приятную, знакомую тяжесть, почувствовал себя уверенней, перевел дыхание, поднял голову, уклонился от пинка. На один лишь миг взгляды их встретились. Костя увидел тонконосое веснушчатое лицо, трезвый, не затуманенный болью взгляд, плотно сомкнутые губы. Намерен убить, не иначе.

– Ну что ж тут поделать? – Костя сделал глубокий вздох и бросился в атаку.

Диверсант оказался тяжелым противником – хорошо обученным, выносливым, безжалостным. Косте, привыкшему к кровавым уличным потасовкам, бессмысленным, буйным, но редко по-настоящему опасным, стало не по себе. Его хотят убить? Всерьез, так вот, походя, не из корысти, не из мести, не по пьяни, а просто потому, что оказался под рукой? Он изрезал противнику обе руки, несколько раз достал до туловища, но там на пути клинка оказался бронежилет. Дотянуться до горла опытный противник не позволял. Косте удалось выбить у стервеца автомат, завалить на землю, подмять под себя, да так удачно, что оставалась возможность для мало-мальского замаха, и Костя вонзил широкое лезвие в правую глазницу врага.

– У-а-а-а-а! – взревел противник, широко разевая рот.

– Эх, зубы хорошие! Жаль портить! – пробормотал Костя, выдергивая клинок. Второй удар пришелся противнику в раскрытый рот. Костя еще пару минут сидел верхом на дергающемся теле, сжимая его бока коленями. Он подождал, пока враг перестанет дышать, неторопливо поднялся, вытер об его одежду лезвие, собрал в ящики разбросанные тут и там жестяные банки, подобрал и закинул в кузов полуторки автомат. Поудобней перехватив ящики левой рукой, Костя правой быстро перекрестился, пробормотал:

– Упокой, Господи, вражьи души….

– Да ты еще и верующий! – услышал он насмешливый голос. – Эх, чего только не увидишь в осажденной Москве?! Подумать только! И верующий, и бандит!

Говоривший оказался высоким человеком в военной форме с нашивками капитана ВВС. Костя посмотрел в сторону кузова, туда, где лежал автомат.

– Да ладно! Не кипятись! – открытая улыбка сияла на симпатичном лице летчика.

Он был среднего роста, рыжеват, широкоплеч, на вид лет сорока. В принципе ничем не примечательный мужик. Но что-то мелькало в его взгляде, когда он смеялся. Хищная отвага? Необузданное бесстрашие? Костя огляделся. Никого. В переулке между набережной и Павловской улицей не оказалось ни души. Из кабины полуторки не доносилось ни звука. Уж не заснул ли Пахомыч? А может, мертв?

– Водителя вашего я повязал, – снова засмеялся летчик.

Костя осторожно протолкнул ладонь в карман брюк. Браунинг оказался на месте, не выпал во время драки.

– Не надо! – взгляд летчика сделался твердым. – По нынешней панике в Москве, наверное, все можно, но ты не доставай из кармана… Что у тебя там?

– Браунинг, трофейный, – неожиданно для себя признался Костя и зачем-то показал летчику пустую ладонь.

Летчик смотрел на него, подняв обе раскрытые ладони, но на дне его глаз таилась угроза.

– Так ты отпускаешь меня, капитан? – угрюмо спросил Костя.

Ему ответил голос Дрища из-за распахнутой двери подвала:

– Эй, Длинный! Шаркай сюда! Прими товар! Ить тяжело мне.