Олег Ракитянский - Василий Недайкаша. Агент под псевдонимом Жук

Надежда Алексеевна Пешкова («Тимоша»)

Насчёт «чулок шёлковых и фильдеперсовых» молва таила любопытное молчание, хотя прекрасно знала, что вождь по женщинам «не ходил». Поэтому оставался Ягода и его новая пассия — «Тимоша», она же Пешкова Надежда Алексеевна (жена сына Горького — Максима). Ягода за ней приударял с начала 30-х годов. А после смерти Максима (которую ускорил влюблённый нарком-буревестник) вообще перестал стесняться своей плотской страсти к «Тимоше». Возможно, этому способствовала очередная молва: «Тимоша» отказала И.В. Сталину в предложении «руки и сердца» (Надежда Алексеевна подтвердили это в разговоре со своей дочерью в конце 60-х годов).

Похоть переполняла «буревестника с Лубянки» и наполняла Москву, ОГПУ и Кремль новыми бурями «молвы», над которыми «гордо реял» Генрих Ягода. От неё невозможно было утаить, что для «Тимоши» нарком за счёт средств ОГПУ купил дачу № 75 (Горки 10) в деревне Жуковка (Московская область. Недалеко от посёлка Барвиха). На даче был проведён капитальный ремонт, завезена новая мебель. И вся эта «любовная страсть наркома» обошлась ОГПУ в 160 000 рублей (на тот период 1 доллар стоил около 4 рублей, то есть 40 000 долларов).

Очередная «страсть наркома» проявилась перед очередным отъездом «Тимоши» за границу в середине 30-х годов («Горький вместе с домочадцами проживал в Италии с 1922 по 1934 год). Так, в беседе со своим сокамерником в 1937 году Ягода упомянул, что однажды он «Тимоше» передал 15 000 долларов [57].

На Украине была своя, «местная специфика», но не менее любвеобильный и похотливый нарком-запорожец. В. Балицкий предметы эротического искусства за границей не заказывал. С украинской богемой время не проводил. Ограничивался исключительно своими подчинёнными-козаками. Вернее сказать, их жёнами-казачками. А также многодневными «походами» на теплоходе и авто по степям и рекам вольной казацкой Украины.

Как сообщил на одном из допросов в 1937 году капитан госбезопасности НКВД УССР Наум Рубинштейн: «Каждую пятидневку устраивались грандиозные кутежи в доме отдыха “Дедовщина” и на увеселительном судне “Днепр”. В этих пьянках принимало участие наше активное ядро — Балицкий, Кацнельсон, я, Чирский, Крауклис, Семенов, Циклис, Бачинский, Письменный и прочие. Иногда в пьяном виде появлялись в городе. В 1936 году летом вся эта компания в пьяном виде поехала машинами в Чернигов, где продолжилась попойка у Тимофеева. Во время выпивок и гульбищ были женщины — жены сотрудников и приглашенных. Сам Балицкий открыто сожительствовал с женами Евгеньева, Шарова, Тимофеева, Чирского и других. Поездки на “Днепре” превращались в настоящие оргии» [58].

Рассказал Рубинштейн и о том, что «…на восстановление и оснащение особняка Балицкого ушло около миллиона рублей, а его содержание в месяц доходило до 35 000 рублей. Когда Балицкий взял себе ребенка, то на оборудование детской комнаты было израсходовано около 35 тысяч рублей, в саду высажено 8500 роз. Для Л.А. Балицкой по всей Украине напрасно искали ишака, поэтому за 5000 рублей купили в Полтаве пони. В парке киевского особняка Балицкого был устроен зоологический сад, в доме создана оранжерея. Сам нарком и его жена «весьма тяготели к приобретению драгоценных вещей». Через начальника Административно-хозяйственного Управления НКВД УССР С.М. Циклиса для семьи покупались дорогие картины (по 5000 рублей) и скульптуры. Л.А. Балицкая вместе с закрепленным сотрудником Оперативного отдела УГБ НКВД УССР, лейтенантом госбезопасности А.И. Мазуренко, ходила по антикварным магазинам и покупала дорогие вещи, за которые расплачивался С.М. Циклис. Сам Мазуренко, пользуясь поддержкой жены наркома, «был очень нахален и держал себя с сотрудниками вызывающе». Ходили даже слухи, что через Оперативный отдел Балицкая доставала какие-то вещи из музеев [59].

И всё же валюта, отпущенная на оперативные мероприятия за границей, оприходовалась. Но не по назначению. Особо доверенные сотрудники ГПУ командировались в Турцию. Поездки в Стамбул были для чекистов не просто служебной необходимостью, а имели «премиальный характер». В разное время ими были «награждены»: Н.И. Добродицкий, С.И. Западный, Н.Л. Рубинштейн, В.П. Карелин, М.С. Ямницкий, а также З.М. Ушаков, привезший большой запас контрабанды [60].

Кстати, Одесское ГПУ в 1920—1930-е годы традиционно поставляло руководству ГПУ УССР дефицитные товары. На пассажирских пароходах ближневосточной линии всегда был связист Иностранного отдела ОГПУ, возивший почту. Через него и заказывались необходимые товары. По прибытии парохода в порт начальник Одесского ГПУ или его заместитель давали распоряжение контрольно-пропускному пункту пропустить связиста, и сотрудник Одесского ИНО Д.А. Медведовский провожал к руководству [61]. Снабжал заграничным дефицитом харьковское и местное руководство начальник ИНО Одесского ГПУ Аркадий Маркович Ратынский (Футер). Во время своей первой поездки в Стамбул он получил от начальника отделения КРО ГПУ УССР В.П. Ка релина (выделено. — О.Р. ) «большой список вещей» для В.А. Балицкого, К.М. Карлсона, Н.И. Добродицкого и других руководителей. Дали свои поручения и начальник Одесского окружного отдела ГПУ А.А. Емельянов и его заместитель Е.Ф. Кривец — всего на сумму свыше 1500 американских долларов. Возвратился Ратынский через неделю с шестью тяжелыми чемоданами. В одесском порту его уже ждала телеграмма Балицкого о пропуске без осмотра [62].