Лев Фёдоров - Микроубийцы из пробирок. Щит или меч против Запада

О действительном характере института в Оболенске представители США смогли составить себе представление еще в январе 1991 года, когда инспекционная группа посетила его и смогла увидеть — не без приключений — стальную камеру для проведения взрывов биологических боеприпасов, а также камеру для проведения аэрозольных испытаний. Визитеры знали, что искать — в аэрозольной камере они увидели и вмонтированные в пол стойки для привязывания подопытных животных, и вентиляционные отверстия, которые позволяли распылять биологические аэрозоли [5, 10, 158].

Пропагандистских сообщений прессы о трудностях института в новые времена уже имеется немало [49, 59, 180–186]. Считается, что в Оболенске были созданы интерфероны высшего уровня очистки [59]. Пропагандируются работы ВНИИ ПМ по созданию клеток, которые вырабатывают инсулин [59]. В последние годы в институте занимались «болезнью легионеров» [49].

В марте 2003 года из института, который стал называться ГНЦ ПМ, исчез его многолетний директор, генерал Н. Н. Ураков. Зато решением Московского областного суда был назначен внешний управляющий. К тому времени долг института перед «Мосэнерго» составлял уже 152 миллиона рублей. Впрочем, эксперты того самого суда зафиксировали, что при правильной постановке дела ГНЦ ПМ может трижды выплатить все долги. К тому времени руководство института поняло, что из более чем 100 корпусов, по существу, нужен только так называемый Первый корпус (НИР и ОКР), в котором сосредоточены научно-технологические мощности, виварий и электроподстанция. А остальное институт был готов продать, чтобы расплатиться с долгами [185].

К этому времени ситуация резко изменилась. Если раньше от института не то что шпионов, просто посторонних отгоняли чуть ли не пулеметным огнем, то сейчас институт выживает только за счет шпионов и посторонних. За последние до снятия Н. Н. Уракова 4–5 лет ГНЦ ПМ обслуживал в основном учреждения США, то есть Министерство обороны США (Пентагон), Министерство сельского хозяйства США, Министерство по охране окружающей среды США и Министерство здравоохранения. США. И все они без звука выделяли деньги на нужные им исследования. Ну а на доходы от американских заказов институт только за последний год купил на 1,5 млн долларов нового оборудования, отремонтировал виварий и заселил его венгерскими подопытными животными [185].

Руководство института в Кольцово, называющегося центром биотехнологии и вирусологии «Вектор», инициировало немало статей о его нынешних трудовых буднях [61, 62, 173–176, 243, 244]. Пресса не забывает рассказывать байки, что раньше в институте «по распоряжению Минобороны делали противоядия, которые должны пригодиться на случай бактериологической войны» [244]. После перемещения в «Вектор» в 1994 году коллекции штаммов натуральной оспы из Института вирусных препаратов (Москва) этот центр стал официальным хранилищем вируса оспы [10]. 30 июня 1999 года обе мировые коллекции вируса оспы — в «Векторе» и в CDC в Атланте (США) — должны были быть уничтожены, после чего с угрозой черной оспы было бы покончено во всемирном масштабе навсегда. Однако руководство «Вектора» стало доказывать, что вирус оспы мог сохраниться в захоронениях в условиях вечной мерзлоты Сибири. А тут еще угроза терроризма… [61, 62, 243]. В общем, они добились своего — уничтожение коллекций так и не состоялось. В начале 2003 года в прошлом секретный пос. Кольцово получил официальный статус наукограда. Так у руководства института появилась надежда превратить пос. Кольцово в инновационный центр, в зону концентрации передовых биотехнологий и фармакологического производства — тому порукой может стать открывшаяся возможность оставлять для нужд поселка собираемые на его территории налоги (30 млн рублей в год). Впрочем, охрана опасного биологического центра пока осуществляется за счет денег международных организаций [244]. Зато в Кольцово уже выпускают косметику и бифидокефир [62].

В Мочалище после прекращения работ, начатых в 1987 году и остановленных в результате протеста жителей Марийской Республики, стройка завода биологического оружия еще года два охранялась, а потом охрану сняли. К 2000 году из трех корпусов один уже обвалился, другой был растащен, а третий еще стоял. Посреди огромной вырубки одиноко громоздилась коробка. В ста метрах от нее — остатки обрушившегося склада и множество свай. Здесь же и брошенная цистерна из-под бетона. Проехать к заводу было уже невозможно [204].

В МСХ процесс проходил примерно так же. В последние годы Всесоюзный научно-исследовательский ящурный институт (Владимирский район Владимирской обл.) обрел новое наименование — Всероссийский НИИ защиты животных (ВНИИЗЖ). Однако места в новой жизни он пока не обрел. В Советском Союзе существовало 6 предприятий по производству противоящурной вакцины. Сейчас в России таковых лишь два — ВНИИЗЖ и Щелковский биокомбинат, причем научные разработки ведет лишь ВНИИЗЖ. Здесь собирается вся текущая информация по ящуру. Впрочем, доброхоты уже называют ВНИИЗЖ генштабом будущей биологической войны [201]. Скорее всего, для его возрождения под флагом борьбы с биологическим терроризмом. Бывший Всесоюзный НИИ ветеринарной вирусологии и микробиологии (г. Покров, Владимирская область) в новую эпоху стал функционировать как Покровский завод биопрепаратов [201]. В 2003 году МСХ РФ объединил эти учреждения под одним руководством. Однако пока эти реформации не привели к обретению Владимирской частью общей системы нового дыхания [201].