Анатолий Терещенко - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Осенью 1992 года российские СМИ гнали коричневую волну на компартию и коммунистов с тем же остервенением, что и пропаганда гитлеровцев в 1943 году, в которой Геббельс поучал:

«Центр тяжести нашей пропаганды в ближайшие дни и далее будет сосредоточен на двух темах: атлантический вал и большевистское гнусное убийство. Миру нужно показать на эти советские зверства путем непрерывной подачи все новых и новых фактов. В особенности в комментариях надо показать: это те же большевики, о которых англичане и американцы утверждают, что они якобы изменились и поменяли свои политические убеждения. Это те же самые большевики, за которых молятся в так называемых демократиях и которых благословляют в торжественном церемониале английские епископы. Это те же самые большевики, которые уже получили от англичан абсолютные полномочия на господство и большевистское проникновение в Европу. Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т. д., так это действует потрясающее».

Надо признать, что гитлеровцы старались не напрасно. В краткосрочном плане им удалось затянуть открытие второго фронта более чем на год, а в долгосрочном они реализовали все цели фашистской Германии, ибо в 1946 году У. Черчилль своим выступлением в Фултоне положил начало холодной войне между бывшими союзниками…

Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 30 ноября 1992 года ни словом не обмолвился о катынской трагедии и по сути реабилитировал высшее советское партийное и государственное руководство. Он косвенно признал обоснованность выводов комиссии академика Н.Н. Бурденко о том, что в числе более 135 тыс. человек, уничтоженных германскими фашистами на временно оккупированной территории Смоленской области, были и польские офицеры, находившиеся в трех исправительно-трудовых лагерях под Катынью и использовавшиеся в период вероломного нападения Германии на Советский Союз на дорожных работах…

Интересен еще один поворот — немцы решили пригласить представителей Международного Красного Креста (МКК). В Катыни разместили немецкую роту пропаганды, ознакомленную с рекомендациями Геббельса:

«Немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство, должны быть исключительно политически подготовленными и опытными людьми, способными действовать ловко и уверенно. Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено, и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии. Целесообразно было избрать одного человека от нас и одного от ОВК [13] Отдел военного комиссариата. , которые уже теперь подготовили бы в Катыни поминутную программу».

Получается, Геббельс и не скрывал от подчиненных, что катынское дело — фальшивка. Но МКК от участия в геббельсовской провокации отказался, несмотря на шантаж и угрозы. Зато «лондонские поляки», вступив в позорный сговор с немцами, направили в Катынь Техническую комиссию Польского Красного Креста (ТК ПКК). Она пробыла там с 17 апреля по 9 июня 1943 года. Возглавлял ее поляк К. Скржинский, а на завершающем этапе — его соотечественник М. Водзинский. Они составили отчеты о работе комиссии, которые хранятся в Лондоне.

Отчет Скржинского примечателен не только тем, что немцы не показали полякам из ТК ПКК ни одного документа, то есть отнеслись к ним как к быдлу. В нем поляки еще как бы ненароком обмолвились, что рядом с захоронениями поляков были и могилы с «массовыми захоронениями русских». Это был намек — поляков расстреливал тот, кто расстреливал и русских.

А комиссия судебно-медицинских экспертов, которую возглавлял Г. Бутц, пробыла в Катыни всего два дня и, вскрыв девять трупов, заранее подготовленных гитлеровцами, 1 мая 1943 года вылетела в Берлин. Но вместо германской столицы самолет приземлился на глухом уединенном аэродроме. Впоследствии болгарский доктор Марков вспоминал: «Аэродром был явно военным, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили подписать их именно здесь, но этом изолированном аэродроме». Марков, несмотря на давление немцев, уклонился от выводов, что польские офицеры убиты в 1940 году.

Чехословацкий профессор Ф. Гаек, также входивший в комиссию Бутца, издал в 1945 году в Праге брошюру «Катынские доказательства», где привел беспристрастные и безупречные с научной точки зрения аргументы в подтверждение того, что польские офицеры не могли быть расстреляны ранее осени 1941 года. А судьба самого Бутца печальна — его убили в 1944 году сами немцы, опасаясь, что он раскроет их аферу с катынскими захоронениями. Что же касается «вещественных доказательств» в 14 ящиках числом 3184 единицы, то они были уничтожены фашистами. Для чего? Думается, в них содержались доказательства их вины.