Анджей Иконников-Галицкий - Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Тут перед нами разыгрывается некое действо под названием:

По сцене проходят действующие лица, называют себя:

— Генерал от инфантерии Алексеев.

— Гучков, военный министр.

— Табельщик 13-й инженерно-строительной дружины Александр Блок, он же и редактор Чрезвычайной следственной комиссии.

— Генерал от кавалерии Брусилов.

— Дорохов, имя неизвестно, начальник станции Самодуровка.

— Керенский, военный и морской министр, министр-председатель.

— Генерал-лейтенант Деникин.

— Борис Савинков.

— Баронесса Дикгоф-Деренталь, Эмма, но зовусь и Любовью.

— Генерал от инфантерии Корнилов.

— Таисия Корнилова.

— Корнет Хан Хаджиев.

— Генерал-лейтенант Крымов.

— Генерал-лейтенант Духонин.

— Генерал-лейтенант Черемисов.

— Генерал-майор Краснов.

— Генерал-майор Барановский.

— Полковник Полковников.

— Прапорщик Крыленко.

— Народный комиссар Бронштейн-Троцкий.

— Катя, Катька, Катерина, собирательный образ.

Затем проходят, ничего не говоря: два адъютанта с аксельбантами, два офицера телефонно-телеграфной роты, солдат в папахе, солдат в фуражке, матрос с револьвером. Последней выбегает девочка в белом платьице, кричит: «Царь! Там царь проехал! Я видела!» — и тут же убегает обратно за кулису. Свет гаснет — и снова неторопливо возвращается.

Император Николай II

Император Николай II

Кабинет в вагоне Литерного поезда. Панели из тикового дерева, письменный стол, высокий стул за ним, диван, кресла рядом с маленьким столиком… Всё так или примерно так, как на фотографиях царского поезда или как в документальном фильме «Перед судом истории», там, где Шульгин рассказывает об отречении Николая. Единственный источник света — настольная лампа с круглым абажуром. Из-под абажура выходит золотистый свет, в лучиках которого видны: большой стол со штабными картами, занавешенные вагонные окна, дверь, а также человек в военном кителе по ту сторону настольной лампы. Человек этот сидит, чуть склонив голову, прикрыв ладонью лоб и глаза от света. Верх его лица не виден, видны аккуратно-округлая борода, усы. Он внимательно изучает документы, лежащие на письменном столе.

Негромкий стук в дверь.

Голос за сценой.Разрешите, ваше императорское величество?

Государь (не отнимая ладони ото лба и не поднимая глаз). А, это вы, Михаил Васильевич. Войдите.

С нашей стороны (со стороны зрителей) появляется невысокая сутуловатая фигура в мундире и фуражке. Мы видим её со спины. Вошедший снимает фуражку, обнажив короткую стрижку, делает несколько шагов и становится на вытяжку между штабными картами и абажуром. Со спины видно, что генерал. Из-за щёк выглядывают кисточки широких усов. Уши чуть оттопырены по причине очков.

Генерал Алексеев. Ваше величество, разрешите обратиться с докладом о последних изменениях в обстановке на фронтах?

Государь (по-прежнему не отнимая ладони ото лба и не поднимая глаз). Да-да, разумеется.

Алексеев. Изволите посмотреть на карты?

Государь (по-прежнему). Михаил Васильевич, я давно жду вас.

Алексеев. Прошу прощения, ваше величество, меня задержали непредвиденные обстоятельства, обстоятельства неодолимой силы; если изволите, я составлю о них доклад…

Государь. Да-да, разумеется. Я всё знаю. Я вас не виню.

Человек по ту сторону абажура отнимает ладонь ото лба и смотрит прямо на вошедшего. На лбу отчётливо виден красный стигмат — след от пули. На кителе, на груди, рядом с белым георгиевским крестиком — несколько отверстий с обугленными краями и пятна запекшейся крови.

Государь. Михаил Васильевич, я читал все те переговоры, которые вы вели после моего отъезда из Ставки. Впрочем, как и те, что вы вели до этого. Я знаю всё. Мне доложили. Документы здесь.

Алексеев. Ваше величество, позвольте…

Государь. Теперь я знаю всё. (Берёт со стола один за другим листки машинописи.) Это вы двадцать восьмого февраля телеграфировали генералу Иванову, направленному мной с войсками на Петроград: «… В Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок… Переговоры приведут к умиротворению…» Это ваши слова. Это ваша сознательная ложь, дабы остановить движение отряда Иванова. Вот, вам только что перед этим сообщал из Петрограда Хабалов, вот здесь: «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до шестисот человек пехоты и до пятисот всадников… Положение до чрезвычайности трудное». Можете ли вы возразить мне, Михаил Васильевич?