Ксения Чепикова - Человек, научивший мир читать [История Великой информационной революции]

В европейском обществе на рубеже Нового времени господствует религиозная картина мира, поэтому Реформация означает новое мировоззрение и коренной пересмотр всего образа жизни. Изменения происходят иногда мирно, но часто насильственным путем. Европа погружается в пучину религиозных войн. Многие современники считают происходящее концом света. Результатом Реформации станут новые социально-политические структуры и новые ветви христианства: лютеранство, кальвинизм, англиканство, баптизм.

Священную Римскую империю сотрясает религиозная смута, кроме того, по германским землям расползается самое масштабное за многие столетия крестьянское восстание. Историки оценивают число жертв крестьянских войн 1524–1526 годов примерно в 100 000 человек, при общем населении германских земель около 12 миллионов. Беспорядки перекинулись на Швейцарию, и вот уже флегматичные и рассудительные альпийские жители с увлечением убивают друг друга. К счастью, они почти сразу сообразили, что если продолжат делать это с тем же энтузиазмом, то швейцарцы в Швейцарии быстро закончатся, и на прекрасных горных лугах останутся только упитанные коровы да забавные сурки. Во Франции протестанты, называемые гугенотами, пока действуют в основном подпольно, первые столкновения начнутся, когда Кристоф уже вступает во взрослую жизнь.

В 1520 году – наиболее вероятный год рождения Плантена – Магеллан совершает свое кругосветное путешествие, Роксолана становится четвертой женой султана Сулеймана I, испанцы казнят ацтекского вождя Монтесуму, а немецкий проповедник Мартин Лютер пишет три работы, которые взорвут старый европейский порядок и станут главными идеологическими документами Реформации. В них – программа религиозной и политической реформы, картина нового мира. В год, когда родился Плантен, который выпустит эпохальную по своей культурной значимости многоязычную научную редакцию Библии, Мартин Лютер формулирует принцип sola scriptum – одну их трех основ своего учения: Бога можно постичь только через Писание; Библия – единственный источник вероучения, не священники и даже не папа римский; каждый верующий может сам придти к Богу, все, что ему нужно – это читать Библию. Но вот беда – Европа почти неграмотна.

Долгие тысячелетия процесс письма и чтения имел некую магическую подоплеку.И не случайно занимались этим поначалу именно жрецы.

Сама идея, что слова, которые кто-то однажды произнес, можно «поймать» и зафиксировать на каком-то носителе, а потом другой человек возьмет и прочтет с него информацию – те же самые слова! – казалась людям раннеписьменной эпохи волшебной и удивительной.

Следующим шагом – намного позже – стало изобретение аудиозаписи. А какой ажиотаж возник, когда научились фиксировать изображение!

Итак, мы можем «поймать» изображение и звук.

А как насчет запахов? Или, например, температуры? Что, если бы при просмотре новостей и фильмов можно было бы ощущать все это, и даже эмоции тех, кого мы видим на экране? Фантастика?

Примерно так же фантастично воспринимали древние люди письменность. И лишь с массовым распространением книг процесс письма и чтения теряет свой магический характер и становится доступен всем.

Совершенно очевидно: человек, не умеющий читать и писать, не может считаться образованным. Очевидно для нас, но не для людей на рубеже Средневековья и Нового времени. Аристократ, не умеющий ездить верхом, – вот необразованный человек. Монах, не знающий наизусть библейские тексты; купец, не способный организовать доставку товара покупателю; ювелир, не умеющий выбрать правильную огранку. 500 лет назад представления об образовании были другими.

Прежде всего, об образованности судили по знанию Библии. «Всех детей, мужского и женского пола, надлежит с третьего года жизни посылать в школу до достижения восьми лет. <���…> В школе ребенка необходимо обучать основам христианской веры из Евангелий и из св. Павла» [9] Wendehorst (1986), 9. .

Немец Иоганн Эберлин Гюнцбург написал это в 1521 году. Далее он перечисляет, чему еще нужно учить детей, упоминается, в частности, чтение. Но ни слова о письме или счете, которые за тысячу лет до этого уже считались обязательными навыками цивилизованного человека. Конечно, в XVI веке с трех лет в школу детей никто не отдавал, но представление об образовании было примерно таким.

Кроме того, об образованности человека судили в зависимости от функций, которые он исполнял в обществе. В списке рыцарских добродетелей знание букв и умение сложить их в слова – если они вообще там значились – стояли на одном из последних мест. А вот грамотность у благородной женщины ценилась, наоборот, высоко [10] Ibid, 27. .