Уильям Голдинг - Бог-скорпион

— «Пока нам не удалось разгадать шифр. По мнению XLVI, он состоит из цитат из Мосха, Эринны, Мимнерма и некоторых неопознанных авторов. Мы продолжаем работу».

По щекам Мамиллия потекли слезы ярости.

— Мерзкая тварь!

— Напрасно ты грубишь, Постум.

Постум спрятал бумагу обратно под нагрудник.

— Итак, Император, шутки в сторону. Пришло время регентства.

— Он не хочет быть Императором.

— И не будет, — фыркнул Постум.

Из-под доспехов Мамиллия послышалось тихое звяканье металла. Император положил руку Постуму на плечо.

— Постум, если тебя беспокоят корабль и метательная машина, я могу все объяснить. Будь же справедлив. — Он повернулся к офицерам и сказал громче: — Приведите ко мне грека.

Постум кивнул. Вскоре Фанокл стоял перед ним, растирая запястья.

— За все в ответе этот человек.

— Господин Постум, я занимаюсь преобразованием мира.

— Он всегда так странно изъясняется, Постум.

— Уголь и железо заменят рабов. Разные концы земли будут сообщаться.

Постум зловеще рассмеялся.

— Люди смогут летать.

Постум подозвал офицеров.

— Полковник, почему корабли не заходят в порт?

— Видимость, господин.

— Будь проклята видимость! Подайте им сигнал или отправьте гонца.

Он снова повернулся к Фаноклу.

— И этот удивительный корабль…

Фанокл раскинул руки.

— Ему не будет равных по скорости. Главное в цивилизации — средства сообщения. — Он наморщил лоб, подбирая простые слова. — Господин Постум, вы воин. Что для вас труднее всего?

— Ничего.

— А все-таки?

— Прежде всего добраться сюда.

— Вот видите! Даже на войне важны средства сообщения. Подумайте, сколько усилий приложил Ксеркс, чтобы завоевать Грецию? На «Амфитрите» он мог бы переплыть Эгейское море за день даже против ветра.

— Вспомни Цезаря, Александра, Рамзеса, — чуть запинаясь, вмешался Мамиллий.

Фанокл склонил голову набок и развел ладони в стороны, словно демонстрируя простоту своих слов.

— Видите, повелитель? Средства сообщения.

Император задумчиво кивнул.

— Их следовало бы сделать как можно более трудными.

Снова грянул гром. Постум направился к метательной машине, распугав женщин. Рокот толпы вновь усилился.

— А это?

— Я запер в бочонке молнию. Удар жала выпустит молнию на свободу, и тогда на земле останется только дымящаяся яма.

Император сделал жест двумя пальцами.

— А что это за латунная бабочка в основании жала?

— Она позволяет отсрочить момент взрыва. Когда бочонок взлетает в воздух, бабочка отваливается, иначе бочонок будет взрываться моментально при запуске машины.

— И что, на месте городской стены тоже останется дымящаяся яма?

— Да, Кесарь.

— А если там будет армия?

— Тоже, если я сделаю бочонок нужного размера.

— А пока это единственный?

— Да, повелитель.

— Даже не знаю, казнить тебя сразу или поберечь для других целей.

— Казнить меня?

Внезапно рокот порта достиг апогея.

Собеседники одновременно повернулись на звук.

И всё поняли: «Амфитрита». Корабль бесконечно вращался вокруг якоря, и наконец его экстравагантность стала невыносимой для простых смертных. Сотни обнаженных людей спрыгивали в воду с кораблей и пирсов; в воде мелькали сотни гребущих рук.

— Что тут!.. — крикнул Фанокл.

— Наши войска высадятся на этом причале, — велел Постум полковнику. — Тем временем ни Император, ни его свита не пожелают отсюда уйти. Проследи, чтобы их желание было исполнено. Ясно?

— Да, повелитель.

Постум бросился к барже, но его окликнул Император:

— Пока я жду, позволь провести смотр твоих блистательных воинов, которые тут уже присутствуют.

Полковник вопросительно взглянул на Постума. Тот тихо рассмеялся.

— Выполняй просьбу Императора.

К «Амфитрите» плыло множество людей, а в порт с барабанным боем входил второй боевой корабль. Фанокл всплеснул руками.

— Император, останови их!

Разъяренная толпа бросилась на «Амфитриту»: одни ломали лопасти, другие пытались сокрушить латунного монстра на палубе. Стража, которого Постум оставил на борту, искалеченным швырнули в воду. Внезапно из трюма повалил дым. Обнаженные фигуры бросились прочь от фальшборта, а в центре корабля стало подниматься слабое, призрачно мерцающее пламя. На втором боевом корабле заметили опасность и приказали грести обратно. Весла заколотили по причалу, но тщетно — судно слишком разогналось. Вскоре в него врезался таран третьего корабля, только что вышедшего из раскаленной дымки. Снова зашлепали, ломаясь, весла; оба корабля, потеряв пути к отступлению, стали беспомощно дрейфовать к «Амфитрите». Постум, изрыгая проклятия, взбежал на императорскую баржу.