Тем летом народ стал подыскивать новое место в центре города для зависалова. Слишком много стало пипла для крошечного пятачка на Выйду-вяльяк, да к тому же напротив — и горисполком, и отделение милиции, да и просто слишком на виду. Совершенно спонтанно выбрали «Песочницу». Это был детский парк на площади Виру, прямо напротив «Пожарки». Тут и осели. Каждый день собирались человек по двадцать и больше. Появились новые для меня персонажи. Например, Аист — долговязый юноша в войлочной шляпе, шинели и сандалиях на босу ногу, который курил трубку. В основном с планом. Лидка Лонг-нос — длинноволосая худосочная девица с большим носом. Нинка Сосулька — очень маленького роста барышня, тоже с длинными волосами, черными, как у цыганки. Блондин Бирути из Каунаса. Рижанин Цеппелин. Рок-барды Жаконя с Пушкевичем из Кадриорга [6] Район в Таллине, назван по одноименному парку в честь Екатерины Первой (по-эстонски буквально: Катин парк).
, вживую исполнявшие композиции из мюзикла «Hair»:
Sining our space songs on a spider web sitar
Life is around you and in you.
Answer from Timothy Leary dearie:
Let the sun shine,
Let the sunshine in,
The sunshining…
Однажды Влад пришел в «Песочницу» и всех пригласил в театр «Эстония» на балет. Билеты туда стоили недорого, но дело было не в них, а в его приятеле Коле:
— Надо парня поддержать, у него премьера.
Это означало, что Коля будет танцевать в кордебалете «Щелкунчик». Наша джинсово-босячная группа смотрелась в классических интерьерах театра неким диссонансом, вызывая легкое перешептывание среди завсегдатаев заведения в адекватном месту и времени облачении. При этом премьера стала воистину уникальным интерактивным перформансом нового стиля. Время от времени, в совершенно, казалось бы, банальных местах, часть зала разражалась бешеной овацией, которую спонтанно подхватывала вся аудитория. Этим импульсивным ядром была наша группа, которая начинала хлопать, как только на сцене появлялся Коля. Вот и получилось, что на протяжении всего балета бо́льшая часть аплодисментов досталась Николаю — анонимному гению безликой массовки…
У Коли на квартире, состоявшей из комнаты и кухни на первом этаже в небольшом деревянном доме на улице Мичурина, часто собирались любители пыхнуть: Влад, Вова Будкевич, Куня, Энди, Аист, рижская блондинка Илона и московская блондинка Алена. С этой Аленой я познакомился в рейсовом автобусе Таллин — Пярну. Как выяснилось, мы оба ехали в этот маленький эстонский курортный городок на некий сейшн типа рок-фестиваля. Всю дорогу Алена мне рассказывала содержание своего любимого фильма «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». И еще — сюжет другого классного фильма, «Easy Rider». Таким образом, я соприкоснулся с экзистенциалистскими азами нонконформистской культуры нового авангарда — «детей цветов».
В Пярну на автовокзале тусовалась целая «цветочная» толпа, которая, постоянно разрастаясь, покатила по шоссе куда-то в пригород, якобы на фестиваль. Пипла было сотни две, никак не меньше. Причем очень много явно местных фриков в полукарнавальных прикидах: и в крестах, и в серьгах, и при бусах, и в рейтузах… Аист шел в бурлацкой шляпе и длинной армейской шинели, из-под которой торчали голые ноги в сандалиях… Но сейшак в конечном счете оказался очень вялым: местная сельская группа на открытом воздухе, дискотечные мелодии. А тут еще и дождичек… Потянулись назад в город. Мы с Пузырем отправились к железнодорожной станции. По пути встретили Лео из Питера. Он только что приехал стопом в коляске мотоцикла. Под дождем. В джинсах, кожаной куртке и комнатных тапках из кошачьего меха. Пошел вынести мусор, встретил на улице знакомого, рассказавшего что-то про сейшн в Пярну, и тут же, не заходя в квартиру, отправился голосовать. Узнав, что все закончилось, Лео очень расстроился. Но зато мы успевали к вечернему балу в «Притсу». Лео расцвел. Пузырь достал пузырь. Электричка дала свисток, и мы отъехали на танцы…
Тем летом на эстрадной площадке в Кадриорге периодически выступали различные рок-коллективы. На концерте литовской группы «Гинтарели» я познакомился с Эдиком Схаком, которого все звали Малышом.
— Ты чего такой лысый? — спросил он меня.
— Менты подстригли, — ответил я.
— Большой был хайр?
— Во! — Я поднес ладонь к плечу.
На самом деле меня подстригли не менты. Я сам сдал себя парикмахерам, последовав примеру своего приятеля Миши Михалкина, который обрил башку наголо якобы в знак протеста против наезда администрации школы на его кудри под Мика Джаггера. С тех пор его прозвали Ибрагимом (по имени лысого черкеса из фильма «Угрюм-река»). В то время Миша активно ухаживал за девочкой из своего класса Наташей: бил окна по ночам, заворачивая булыжник в любовную записку, расписывал подъезд и стены близлежащих домов граффити, сочинял песни… Я уже позже смекнул, что бритье налысо — поступок из этой же серии, а вовсе не какой-то там протест. А зачем же я-то побрил голову? Этот вопрос передо мной безуспешно пытался ставить директор нашей школы, подозревавший, видимо, руку барбер-копа из ближайшего отделения милиции: «Просто так?.. Не верю!» Точно так же думали, вероятно, большинство моих учителей и соучеников. И еще Ибрагим сказал, что в десятый класс он не пойдет, а сразу направится в одиннадцатый вечерней школы, где на занятия можно ходить всего лишь пару раз в неделю. Надо ли говорить, как мне, только что надевшему залатанные «левиса», не хотелось возвращаться в советское учебное учреждение с жестким бихевиористским контролем! Случай расставил все точки над i.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу