Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Наверное, поэтому вас хочет видеть генерал. Не потому, сэр, что вы пропустили обед, а потому, что инструменты не прибыли вовремя. Саперы не могут начать работу.

Торранс в ужасе уставился на Шарпа:

— Уэлсли хочет меня видеть?

— Так точно, сэр. В шесть часов в его палатке.

— Господи! — Капитан в отчаянии сорвал с головы треуголку и запустил ее в угол. — Только потому, что мы немного запоздали?

— На двенадцать часов, сэр.

Торранс бросил на Шарпа сердитый взгляд, потом достал из кармашка часы:

— Боже, половина шестого! И что же делать? А вы не могли бы привести себя в порядок и…

— Ему нужен не я, сэр, а только вы.

— Ничего, увидит двоих. Почистите мундир, причешитесь, вымойте лапки, утрите носик… — Капитан вдруг нахмурился. — Почему вы не сказали, что спасли генералу жизнь?

— Неужели, сэр? В самом деле спас?

— Я хочу сказать, черт возьми, он ведь должен быть вам признателен, верно? — (Шарп пожал плечами.) — Конечно. Вы спасли ему жизнь, и, следовательно, он перед вами в долгу. Скажите генералу, что у нас не хватает людей, что мы не можем управлять всем обозом. Замолвите за меня словечко, и я отвечу любезностью на любезность. Брик! К черту обед! Мне нужен выглаженный мундир, начищенные сапоги и… да, расчеши плюмаж!

Дверь приоткрылась, и в комнату протиснулся Хейксвилл.

— Ваш гамак, сэр, — сказал он и только тогда увидел Шарпа. Физиономия его растянулась в ухмылке. — Посмотрите-ка, кто тут у нас! Шарпи!

Торранс подбежал к сержанту:

— Мистер Шарп — офицер, Хейксвилл! Соблюдайте субординацию! Мы не допустим вольностей!

— Виноват, сэр. — Щека у сержанта задергалась. — Забылся. По причине встречи со старым боевым товарищем. Рад вас видеть в полном здравии, мистер Шарп.

— Врешь, мерзавец.

— А что, сэр, разве офицеры не обязаны соблюдать субординацию? — обратился Хейксвилл к капитану, но тот уже отправился на поиски Дилипа. Сержант снова повернулся к Шарпу. — Видать, Шарпи, судьба у нас такая, быть вместе.

— Держись от меня подальше, Обадайя, и не попадайся под руку, а то ведь я тебе могу и горло перерезать.

— Меня нельзя убить, Шарпи! Нельзя убить! — Конвульсии перекосили его физиономию. — Так сказано в Писании. — Он оглядел прапорщика с головы до ног и медленно покачал головой. — Ну и вид! Да такому только под хвостом у овцы и болтаться. Не офицер ты, Шарпи. Не офицер. Не из того теста замешен. Позор для всей армии.

Торранс забежал в дом, крикнул слуге, чтобы тот завесил окна муслиновыми шторами, заскочил в кухню, торопя Клер, споткнулся о ранец Шарпа и выругался.

— Чье это?

— Мое.

— Надеюсь, вы не собираетесь расположиться здесь на постой, а, Шарп?

— Неплохое место, сэр. Не хуже других.

— Мне компания не нужна. Подыщите себе другое место да… — Торранс осекся, вспомнив, что разговаривает с человеком, который, возможно, имеет влияние на Уэлсли. — Будьте так добры, Шарп. Не терплю тесноты. Знаю, да, недостаток, но что есть, то есть. Мне необходимо одиночество, Шарп. Уединенность. Такова моя природа. Брик! Что я сказал насчет треуголки? Да пошевеливайся же!

Шарп забрал ранец и вышел в садик, где Ахмед натачивал свой трофейный тулвар. Следом, бормоча что-то под нос, выбежала Клер Уолл с сапогами капитана.

— Почему вы, черт возьми, служите ему? — спросил Шарп. — Почему не уйдете?

Молодая женщина остановилась и посмотрела на прапорщика. У нее были странные, немного приопущенные веки, что придавало лицу загадочное и трогательное выражение.

— А разве у меня есть выбор? — Она грустно улыбнулась, садясь на землю, беря сапог и доставая сапожную щетку.

Шарп опустился рядом, взял второй сапог и принялся натирать его ваксой.

— И что он сделает, если вы уйдете?

Она пожала плечами:

— Я должна ему денег.

— Черта с два. Почему это вы ему должны?

— Он привез нас с мужем сюда. Оплатил проезд из Англии. Мы согласились отработать на него три года. Потом Чарли умер. — Девушка замолчала, на глаза ее навернулись слезы, но она сдержалась, шмыгнула носом и взялась за работу.

Шарп смотрел на нее. У Клер были темные глаза, волнистые черные волосы и слегка загнутая вверх губа. Если бы не выражение усталости и обреченности, ее даже можно было бы назвать хорошенькой.

— Сколько тебе лет, милая?

Клер скептически взглянула на него:

— У вас ведь есть женщина, да? В Серингапатаме. Кто она?

— Француженка. Вдова, как и ты.

— Офицерская вдова? — спросила Клер. Шарп кивнул. — И вы собираетесь на ней жениться?