Дэниел Джонс: Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Я ограничил эпоху английских Плантагенетов 1254–1400 годами по трем причинам.

Во-первых, это единственный период в истории английского Средневековья, когда корона переходила от предыдущего поколения к следующему без каких-либо серьезных споров о престолонаследии или династических войн. Если не считать Артура Бретонского и французского принца Людовика, которые самонадеянно, но безрезультатно заявляли о своих претензиях на трон в начале и в конце бурного правления короля Иоанна, в эру Плантагенетов не было других претендентов на английскую корону – чего нельзя сказать о нормандском периоде, закончившемся с правлением короля Стефана, или о веках, последовавших за свержением Ричарда II, когда династия Плантагенетов распалась на две младших ветви – Ланкастеров и Йорков.

Во-вторых, я решил писать о годах с 1254-го по 1399-й еще и потому, что считаю этот период Средневековья одним из самых интересных, интригующих, вместивших величайшие моменты истории Англии.

И в-третьих, я ограничил свой рассказ этими годами по практическим соображениям. Книга и так вышла толстой, но легко могла бы получиться в несколько раз объемней. И хотя я с большим удовольствием продлил бы историю Плантагенетов до чудовищной гибели династии во времена Генриха Тюдора, меня остановила мысль, что тогда мой опус будет уже совершенно невозможно читать в постели перед сном. Возможно, когда-нибудь я возьмусь за продолжение.

Писать эту книгу было для меня радостью – надеюсь, что и читать ее будет удовольствием. В работе мне помогало множество людей. Книга не появилась бы на свет без моего несравненного литературного агента Джорджины Кэпел. Я весьма благодарен доктору Хелен Кастор за ее невероятную щедрость, мудрость и поддержку – мы обсуждали с ней практически каждый аспект книги. Во всех вопросах, касающихся военно-морского флота, я советовался с Беном Уилсоном и доктором Сэмом Уиллисом. Ричард Партингтон консультировал меня по эпохе Эдуарда III. Уолтер Донохью, Пол Уилсон и Тоби Уайзман делали бесценные замечания на разных стадиях работы над черновиком. Все ошибки, конечно, мои. Редактор из издательства Harper Press, Арабелла Пайк, была, как всегда, терпелива и точна в своих наблюдениях и комментариях к тексту. Члены ее команды, особенно Керри Энзор, Софи Эзра, Стив Кокс и Каролина Хотблэк тоже были весьма отзывчивы и терпеливы. Сотрудники Британской библиотеки, Лондонской библиотеки, Национального архива, Лондонского городского архива и библиотеки Гилдхолла были исключительно добры, так же как и хранители, экскурсоводы и сотрудники бесчисленных замков, соборов и музеев на полях сражений, которые я посетил, совершая путешествие по трем столетиям европейской истории.

Но самая горячая моя благодарность – Джо, Вайолет и Айви Джонс, которым пришлось мириться с моим бесконечным бумагомаранием и которым вполне заслуженно я посвящаю эту книгу.

Принц был пьян. Как и вся команда и пассажиры зафрахтованного им судна. 25 ноября 1120 года почти две сотни молодых и прекрасных представителей аристократических семей Англии и Нормандии веселились на борту великолепного белоснежного корабля. Корабль одолжили у богатого судовладельца, чтобы переправиться из Нормандии в Англию, и сейчас судно мягко покачивалось под взрывы смеха в многолюдной гавани Барфлёра. Вояж в 70 миль предстояло совершить по неспокойным предзимним водам Ла-Манша, но на корабль, пришвартованный в порту шумного города, одну за другой закатывали бочки с вином, и никому не отказывали в угощении.

Принца звали Вильгельм Аделин. Он был единственным законным сыном Генриха I, короля Англии и герцога Нормандии, и Матильды Шотландской – одаренной, образованной королевы, происходившей из дома Кердика, из династии королей Уэссекса, правивших Англией до нормандского завоевания. Свое первое имя, Вильгельм, он получил в честь деда, Вильгельма Завоевателя, а прозвище Аделин было переводом традиционного англосаксонского имени для наследника трона – Этелинг. Вильгельм был приветливым юным аристократом, он вполне осознавал свое двойное королевское происхождение и точно соответствовал стереотипу обожаемого, избалованного старшего сына. Один нормандский летописец оставил нам его описание: «Облаченный в шелковые одежды, расшитые золотом, окруженный толпой слуг и телохранителей и сияющий чуть ли не божественным величием». Неудивительно, что юнец, которому все наперебой торопились угодить, заискивая с «преизбыточным благоговением», был склонен к вспышкам «неумеренной спеси».