Ирина Цветкова - Самозванка Российской империи

– У меня нет выхода. Я должна уехать из этого города. Я согласна стать кем угодно, лишь бы забыть сегодняшний кошмар, – сдавленно говорила Мария. Она ещё не осознала всю полученную информацию. – Продадим здесь всё, сожжём документы Марии Мещеряковой и уедем отсюда навсегда.

– Э, нет, – не согласился бывший дворецкий. – Мы всё оставим как есть. Всё это нам может пригодиться.

Утром у нотариуса была оформлена купчая на дом Мещеряковых на имя некоей дамы Лилии Королевич, которая живёт где-то в Европе. От её имени сделку совершил её дворецкий, купивший дом Мещеряковых. Сама же бывшая хозяйка дома, после скандального происшествия ни разу не показавшаяся на людях, тихо и незаметно покинула город, уехав из него по Николаевской почтовой дороге. Она сделала это ночью, когда все горожане спали, улицы были темны и мертвы, и только монотонный осенний дождь сопровождал карету, нескончаемым потоком проливаясь на неё.

Снова утро. Такое же серое и монотонное, как все предыдущие. Лиля знала, что и этот день не принесёт радости, как и все остальные. Уже давно ничто не радовало её здесь, в этом краю.

Она сидела на подоконнике и смотрела в окно. Отсюда, сверху, из своей мансарды, она видела разноверхие крыши Латинского квартала. Как же она устала здесь, устала душой! Лиля чувствовала, что наступил её предел, больше ей не выдержать в чужой стране. Пора домой…

Вошёл дворецкий. Он принёс ей кофе.

– Дворецкий, – сказала Лиля, отпив глоток. – Нам пора домой.

– Лиля, – с мягкой укоризной начал тот, – у тебя опять хандра. Это пройдёт…

– Не надо, не говори больше ничего. Я знаю каждое твоё слово, которое ты произнесёшь. Мы уже ездили в Альпы, на Лазурный берег и в Карловы Вары. Я больше никуда не хочу. Я хочу домой.

Дворецкий замешкался. У него был аргумент, но он колебался: стоит ли произносить это вслух, не заденет ли это Лилю, не сделает ли это ей больно. Но, в конце концов, кажется, что это единственная возможность образумить отчаявшуюся эмигрантку, все остальные он исчерпал в прошлые разы.

– Лиля, – решительно заговорил он, не будучи уверенным, что скажет свою мысль до конца. – А как же твои воспоминания? Тебе не больно будет возвращаться туда, где тебя…

– Поди-ка вон, – тихо и твёрдо сказала Лиля.

Дворецкий ушёл. Лиля машинально рассматривала давно знакомую ей чашку, а потом в отчаянии швырнула её об стенку. Да, да, он прав! Что ей делать? Здесь она не может, не хочет находиться, а на родине все помнят о её позоре, начнут пальцем тыкать, в лицо смеяться. А если не начнут? Может, все уже давно забыли про неуклюжую невесту, которой жених дал отставку прямо у алтаря. Разве людям больше не о чем посудачить, кроме как столько лет помнить об этой истории? Вполне возможно, что все давно забыли о ней, одна Лиля помнит и никогда не забудет – потому что это произошло с ней. И ей кажется, что все об этом помнят, а на самом деле каждый занят собой больше, чем всеми остальными жителями планеты, вместе взятыми.

Лиля безотчётно ощущала необходимость возвращения. Хотелось ли ей вернуться? Бесспорно, да. Хотелось ли ей вернуться именно сейчас? Нет, именно сейчас она не хотела бы вернуться, но… Но недавно что-то пришло к ней: то ли это первое детское воспоминание, то ли сон, то ли её собственное воображение ей это нафантазировало. Она сама не знала, не могла разобраться в этом, и это мучало её. Если только это было наяву, надо ехать в Херсон как можно скорее. Но было ли это на самом деле или это лишь плод её фантазии?…

Студентка Сорбонны Лилия Королевич снимала в Латинском квартале хорошую квартиру в верхнем этаже с мансардой. У неё была прекрасная спальная комната с альковом, но она полюбила эту мансарду и обосновалась здесь. Пространство было не прямоугольным, как везде. Пол намного шире потолка, стены покатые, низкое чердачное окно – всё это было необычно и даже загадочно. Лиля любила, чтобы всё было не так, как принято у всех. И действительно, было не как у всех: слуга жил внизу, в роскошной квартире, а Лиля, по сути, на чердаке. Но ей безумно нравилась эта мансарда, и если она о чём-то и будет жалеть, уехав из Парижа, так это об этой мансарде.

– Ужин подавать? – вновь вошёл дворецкий.

Лиля долго изучающе смотрела на него, потом ответила:

– Попозже.

Как она и ожидала, он пришёл не только за этим.

– Лилечка, мы в этом месяце не собирали студентов. Давай сделаем вечеринку, я составлю меню, ты только назначь день.

– Пожалуй, мы таки проведём вечеринку. Но ты мне зубы не заговаривай, я знаю, что ты хочешь меня отвлечь от моих намерений. У нас будет прекрасная оглушительная прощальная вечеринка, а потом мы уедем.